Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI – начале XVII вв. - [39]
На первый взгляд такие заявления выглядят странно, если учесть, что и Я. Уханьский и М. Радзивилл Рыжий были «столпами» «проавстрийской» партии и сыграли огромную роль в выборах Максимилиана II на польский трон. Однако следует учитывать, что по окончании элекции сторонники императора оказались в весьма неблагоприятном положении. Коронная шляхта в феврале 1576 г. заняла столицу страны — Краков, овладев находившимися на Вавеле королевскими регалиями, а император, вместо того чтобы направиться с войском на помощь своим сторонникам, затеял долгую и бесплодную дискуссию с польско-литовскими послами, отказываясь принять предложенные ему «pacta conventa»[352]. В условиях, когда в Речь Посполитую вот-вот должен был прибыть Стефан Баторий, перед сторонниками Габсбургов в Короне возникла неприятная перспектива не только политического поражения, но и судебного преследования: одним из главных требований шляхетского лагеря был суд над инициаторами выборов Максимилиана II как государственными изменниками[353]. В Великом княжестве позиции магнатской олигархии были гораздо более прочными, но и литовским сторонникам императора победа коронной шляхты грозила серьезными неприятностями, тем более что поведение магнатов, которые брали «посулы» у разных правителей и довели страну до гражданской войны, вызывало сильное недовольство и у шляхты Великого княжества[354]. Неудивительно поэтому, что, получив известие о приезде русского посланника, Я. Уханьский «поднял руки к небу, говоря, что это ниспослано святым духом»[355]. Дипломатическая инициатива Ивана IV давала той части коронной магнатерии, которая во время элекции неудачно сделала свою ставку на Габсбургов, возможность найти приемлемый выход из создавшегося положения. Поставив вопрос о выборе русского кандидата, недавно столь популярного в шляхетской среде, группа сенаторов, объединившаяся вокруг примаса, рассчитывала привлечь на свою сторону значительную часть коронной шляхты, что позволило бы, имея поддержку литовских магнатов, добиться избрания царевича и провала кандидатуры С. Батория. Тем самым не только открывалась возможность получения щедрых пожалований, но не могло быть и речи о наложении на примаса и других сенаторов каких-либо наказаний за их деятельность во время элекции. Разумеется, устраивал магнатерию обеих частей Речи Посполитой и сам кандидат, молодой и неопытный в политике, которым, как казалось магнатской олигархии, легко будет управлять.
Приступая к осуществлению своих планов, примас 5 марта 1576 г. обратился к собравшимся в Кракове сенаторам и шляхте с предложением созвать 8 апреля в Варшаве съезд всех «частей» королевства, включая Литву и Пруссию. Одновременно были предприняты шаги для избавления от обязательств перед Максимилианом II. В своем послании (от 11 марта) императору сенаторы — сторонники Габсбургов — указывали, что, не выполнив своего обещания прибыть в Польшу через месяц после выборов, император поставил их в тяжелое положение, так что они могут быть вынуждены принять новые решения для спасения Речи Посполитой[356]. На сеймике Великого княжества, созванном М. Радзивиллом Рыжим в Геранонах в конце февраля 1576 г., литовские феодалы постановили назначить императору определенный срок для приезда в Речь Посполитую, «а не будет он к нам на тот срок, и ему-де у нас на государстве не быти»[357]. Из Литвы в Краков были также отправлены послы с предложением созвать съезд для выборов будущего монарха[358]. Литовские магнаты стремились согласовать свои действия с украинскими феодалами. Не случайно К. Радзивилл, отпуская Л. Новосильцева в Москву, просил, чтобы царь на будущих выборах обещал «обороняти… Волынь и Подолье от татар… и воинских людей своих давати… на помочь»[359]. 11 марта В. Лаурео писал, что наряду с литовцами кандидатуру царевича поддерживает «почти вся Волынь»[360].
Как с беспокойством сообщал папский нунций в Рим, Я. Уханьский и его сторонники были даже готовы не требовать перехода царевича в католицизм, ограничившись его согласием короноваться и причаститься по латинскому обряду с разрешения московского митрополита[361]. Это обстоятельство ясно свидетельствует о том, что в субъективном желании осуществить свой план у сторонников царевича недостатка не было. Гораздо хуже обстояло дело с необходимыми для этого реальными силами. Правда, в Великом княжестве весной 1576 г. позиции этой группировки оказались довольно сильными: на сеймике Великого княжества в Гродно в апреле 1576 г. сторонники царевича Федора явно преобладали[362]. Однако совершенно иным было положение на главных землях Короны. Здесь положение полностью контролировалось сторонниками С. Батория, позиции которых были настолько сильны, что они не чувствовали никакой необходимости искать компромисса с кучкой сенаторов, собравшихся в Ловиче вокруг примаса, тем более что к весне 1576 г. соглашения с С. Баторием стала энергично искать и целая группа литовских сенаторов во главе с Я. Ходкевичем.
