Русско-ливонско-ганзейские отношения. Конец XIV — начало XVI в. - [87]

.

Таково было положение на западных границах России в 90-ѳ годы XV в. При этих условиях Россия живейшим образом была заинтересована в поддержании мирных отношений с Ливонией. Сохранение мира на русско-ливонской границе отвечало не только традиционному, выраженному в русско-ливонских договорах 1481 и 1493 гг. стремлению русского правительства к расширению мирных экономических связей с Ливонией, к развитию торговли русского купечества в ливонских городах; оно отвечало и насущным военно-политическим потребностям России, ибо в условиях русско-шведской войны и все возрастающей напряженности в сфере русско-литовских отношений новые военные конфликты были отнюдь не в интересах России.

Установка русского правительства на сохранение мира с Ливонией не была поколеблена и начавшимся в 1494 г. русско-ганзейским конфликтом. Поводом к конфликту послужила казнь в Ревеле двух русских, приговоренных ревельским судом к смерти за уголовные преступления. В ответ на эту казнь Иван III закрыл ганзейский двор в Новгороде и приказал арестовать всех находившихся там купцов. Но причины закрытия ганзейского двора были более глубокими: они заключались в недовольстве правительства Ивана III положением русских купцов в ливонских городах и стремлении путем принятой радикальной меры добиться от Ганзы (членами которой были и ливонские города) действительных гарантий в безопасности и беспрепятственной деятельности русских купцов в Ливонии (см. далее). Однако, несмотря на чрезвычайное раздражение русских властей и самого Ивана III против ливонских городов и особенно Ревеля, русское правительство с самого начала конфликта с Ганзой заявило о своем намерении соблюдать русско-ливонский договор 1493 г. Известие об этом привез посол ливонского магистра Иоганн Гильдорп, посланный в Москву в конце 1494 г. с поручением урегулировать псковско-ливонские пограничные инциденты и хлопотать об освобождении ганзейских купцов и открытии ганзейского двора[690]. Желание Ивана III держать мир с Ливонией подтвердили и прибывшие в Венден 28 апреля 1495 г. для переговоров с магистром русские послы[691]. Хотя в вопросе о ганзейском дворе в Новгороде русское правительство занимало последовательно твердую позицию — оно соглашалось на возобновление торговли ганзейцев в Новгороде только после удовлетворения требований в отношении статуса русских купцов в ливонских городах, — тем не менее участь арестованных ганзейских купцов была постепенно смягчена: в 1497 г. они были освобождены (за исключением четырех ревельских купцов), тогда же была достигнута договоренность об организации в Нарве в начале 1498 г. съезда русских и ганзейских представителей с целью ликвидации конфликта[692]. В ходе переговоров с посольствами магистра об улаживании русско-ганзейского конфликта (в 1494–1497 гг. было семь таких посольств) русские представители неоднократно подчеркивали, что на все указанные выше шаги великий князь пошел «ради просьб магистра»[693]. Эти заявления, подкрепленные соответствующими действиями, также свидетельствуют о решении правительства Ивана III соблюдать договор 1493 г. и сохранять мирные отношения с Ливонией.

Несмотря на четко выраженное стремление русского правительства к сохранению мирных отношений с Ливонией, в документах, исходивших от немецкой стороны (преимущественно от чинов Ливонского ордена), начиная с середины 90-х годов все время высказывалась мысль об опасности русского завоевания Ливонии.

Одним из первых документов, в котором была выражена эта мысль, является письмо некоего Иоганна фон Ункеля Ревелю, написанное 29 мая 1494 г., по-видимому, в Новгороде. Иоганн фон Ункель сообщает, что от приближенных новгородского епископа и великокняжеского наместника в Новгороде он слышал, что великий князь намеревается совершить нападение на Ливонию и для этого поручил греку Мануэлю (послу Ивана III, — Н. К.) вербовать мастеров, умеющих строить галеры[694]

С особой настойчивостью мысль об угрозе русского нападения на Ливонию проводилась в многочисленных письмах и обращениях бывшего ландмаршала Ливонского ордена, 7 июля 1494 г. избранного его магистром, Вальтера фон Плеттенберга. В начале лета 1494 г. Плеттенберг (тогда еще ландмаршал) писал великому магистру Тевтонского ордена Гансу Тифену, что Ливонии угрожает нападение со стороны русских. После избрания магистром Ливонского ордена он обратился к великому магистру с просьбой о помощи против русских. 29 ноября 1494 г. Плеттенберг вновь просил великого магистра о помощи, ссылаясь на полученные от рата Нарвы сведения о намеченном на 6 декабря походе русских[695].

Одновременно Плеттенберг принимает меры для подготовки Ливонии к войне. В начале февраля 1495 г., получив от фогта Нарвы известие о предполагаемом будто бы походе русских на Ревель через Дерптское епископство, Плеттенберг предлагает, чтобы Ревель прислал кнехтов в Дерптское епископство, и в том же письме извещает о своем намерении созвать 22 февраля ландтаг в Валке для обсуждения сложившейся ситуации[696]. На ландтаге, заседавшем в марте, были приняты решения о проведении ряда военных мероприятий: вербовке кнехтов, обеспечении войска необходимым продовольствием и лошадьми