Русско-ливонско-ганзейские отношения. Конец XIV — начало XVI в. - [23]

В развитии новгородско-ливонских отношений на рубеже 10-х и 20-х годов XV в. заметна тенденция к стабилизации. Орден, ослабленный после Грюнвальда, ввиду продолжающихся напряженных отношений с Литвой был заинтересован в урегулировании отношений с Псковом и Новгородом. Новгород, переживший серьезные внутренние потрясения (мор в 1417 г., крупное народное восстание под руководством Степанки в 1418 г., волнения 1421 г.), тоже стремился к прочному миру со своими соседями. К стабилизации новгородско-ливонских отношений побуждали и интересы взаимной торговли.

В 1420 г. между Новгородом и Ливонским орденом начались переговоры о мире[154]. В августе 1420 г. в Ригу прибыли новгородские послы, которых магистр взял с собой на заседание орденского капитула в Вендене. Там послы предъявили новгородский проект договора[155].

Новгородский проект договора 1420 г. является древнейшей из сохранившихся новгородско-ливонских договорных грамот (если считать и их проекты). Он составлен от имени великого князя Константина Дмитриевича,[156] посадника [Василия] Никитича, тысяцкого Кузьмы Терентьевича и всего Великого Новгорода. Договор предполагалось заключить между Новгородом и Псковом, с одной стороны, магистром и дерптским епископом — с другой. Таким образом, договор должен был положить конец трениям как между Новгородом и Ливонией, так и между Псковом и Дерптским епископством и способствовать установлению прочного мира на всей русско-ливонской границе.

Проект содержал следующие статьи: 1) подтверждается старая граница между Новгородом и Ливонией — «земле и воде Новгороду с магистром старый рубеж по середине Наровы, по стержени»; остается старая граница между Псковом и Дерптским епископством; 2) запрещается всякое нарушение границы — «и людям с немецкой стороны через Нарову не ходить, и земли там не пахать, и сена не косить, и рыбы в воде не ловить, и леса не рубить и не возить; также и новгородцам на немецкую сторону не ходить»; 3) «в шведский замок Выборг ни ревельцам, ни тем, кто за Наровой, хлеба из [ливонской] земли не возить и шведское войско через землю [ливонских] господ не пропускать; также вестей о новгородском войске не передавать»; 4) новгородским и псковским гостям гарантируется «чистый путь» по «Немецкой земле» «горою и водою»; также и немецким гостям по Новгородской и Псковской земле; 5) «чистый путь» должны иметь великокняжеские и новгородские послы, отправляющиеся за море или возвращающиеся из-за моря; 6) по «обидным делам» «исправу давать» с обеих сторон по крестному целованию[157].

Если статьи, определяющие границу, не вносят ничего нового в существующее положение (граница остается старая); если статьи о «чистом пути» для купцов и разрешении «обидных дел» также являлись, по-видимому, традиционными (во всяком случае для новгородско-ганзейских договоров), то совершенно новые для практики русско-ливонских отношений нормы содержит третья статья. Эта статья запрещала вывоз хлеба из Ливонии в Выборг (упоминание в запрете Ревеля и области Наровы было обусловлено тем, что именно Ревель и Нарва вели оживленную торговлю с Выборгом), а также обязывала Орден не пропускать шведское войско против Новгорода и не передавать сведений о новгородском войске. Предъявление Новгородом Ордену названных требований было вызвано напряженными отношениями со Швецией, существовавшими у Новгорода после войны 1411 г., когда шведы взяли новгородский пригород Тиверский, а новгородцы ходили под Выборг[158]. Принятие третьей статьи означало бы существенный перелом во взаимоотношениях Новгорода с Орденом: Орден из врага, то явного, то скрытого, превратился бы в лояльного соседа, обязанного хранить военные тайны Новгорода, не пропускать враждебное ему войско и не оказывать помощи его врагу подвозом продовольствия. Принципиально новой являлась и статья о гарантии «чистого пути» для новгородских и великокняжеских послов, едущих «за море». Но этой статье Орден должен был признать за новгородцами право на свободное плавание по морю — право, которое упорно отрицали ганзейцы, всеми силами стремившиеся не допускать развития заморских поездок новгородцев.

Орденский капитул в Вейдене отклонил новгородский проект договора. Ливонский магистр Зигфрид Ландер фон Шпангейм в письме великому магистру так мотивировал решение орденского капитула: «Как можем мы их защищать против нашего милостивого господина, короля датского;[159] как можем мы также допустить, чтобы мы христианских государей и князей не предупреждали бы о них; как можем мы также дать им свободный безопасный путь через открытое море»[160]. Отклонение новгородского проекта вызвало перерыв в переговорах и ухудшение отношений между Новгородом и Ливонией. Переговоры возобновились осенью, но протекали с большими трениями. Лишь в декабре была достигнута договоренность о съезде в Нарве между магистром и новгородскими властями[161].

На съезде, состоявшемся в Нарве в 1421 г., с новгородской стороны присутствовали наместник великого князя князь Федор Патрикеевич, посадник Василий Есифович, посадник Офонос Федорович, Яков Дмитриевич, Михаил Юрьевич, Наум Иванович; с ливонской стороны — магистр Зигфрид Ландер фон ІПпангейм, ландмаршал Госвин фон Польгейм, комтур Феллина, комтур Ревеля, фогт Вендена, фогт Нарвы.