Русско-ливонско-ганзейские отношения. Конец XIV — начало XVI в. - [107]

Прежде чем ответить на этот вопрос, обратим внимание на то, что запрет, согласно заявлению русских представителей в 1510 г., распространился не только на Ливонию, но и на другие страны — Литву, Крымское ханство, Швецию. Существование широкого запрета на ввоз соли в Россию подтверждается и другими источниками. Так, в датированном 1498 г. ответе Ивана III послам Александра Казимировича по поводу жалобы смоленских купцов на действия вяземского наместника Ивана Щадры читаем: «А что еси нам жалобницу подал смоленьского купца Максима, — велел говорить Иван III, — а жалуется на нашого наместника на вяземьокого на Ивана, что у него велел взяти девять берковск соли. И наш наместник Иван сказывает, что соль у него взял в заповеди, что мы велели заповедати, не велели есми ниотколе соли возити в свои земли; а соли сказывает взял у него пять бочек да два меха; и мы ноне тому человеку велим ту соль отдати»[874]. Из ответа Ивана III следует, что в последние годы XV в. был введен запрет на ввоз соли в Россию из-за границы, распространявшийся на все страны. Запрет продолжал существовать и в начале XVI в., как об этом свидетельствуют материалы русско-ливонских переговоров 1509 г. и русско-ганзейских переговоров 1510 г.

Широта запрета снимает, как нам кажется, предположение о его антиливонской направленности и заставляет причину запрета искать не во внешнеполитических соображениях (взаимоотношения России с каждой из соседних стран имели свою специфику, поэтому вряд ли было возможно и целесообразно прибегать к одинаковым мерам экономического воздействия на них), а в обстоятельствах внутреннего порядка.

С. Свенссон полагает, как мы уже указывали, что политика русского правительства была обусловлена ростом в начале XVI в. русской соледобывающей промышленности. Предположение С. Свенссона вполне вероятно, но не может быть подкреплено сводными данными о состоянии соледобычи в России в начале XVI в. по сравнению с предшествующим периодом — такие данные в литературе отсутствуют. Нам кажется, что на политику правительства в отношении ввоза иностранной соли оказало влияние расширение соляных ресурсов во владениях, находившихся под властью великого князя, происшедшее в результате присоединения Новгорода к Великому княжеству Московскому. Вместе с Новгородом под власть Москвы перешел русский Север, Поморье, ставшее в ХVІ в. поставщиком соли для всей страны[875]. Расширение соляных ресурсов и побудило, вероятно, русское правительство сделать попытку удовлетворить потребности России за счет собственной соли. Объективно политика правительства должна была содействовать развитию русской соледобывающей промышленности, поэтому она может рассматриваться как одно из очень ранних проявлений русского протекционизма.

Специальный комплекс статей новгородско-ливонского договора 1509 г. был посвящен вопросам юрисдикции и судопроизводства. Наряду с обычными для русско-ливонских договоров взаимными обязательствами оберегать и судить лиц противоположной стороны «как своих» и положением «истцу знати истца» в договор были включены и совершенно новые статьи.

По традиции купцы на чужбине подлежали юрисдикции местных властей. Договор 1509 г. вносил в эту традицию серьезные изменения. Новые статьи договора устанавливали, что разбору местных властей должны подлежать только мелкие тяжбы между русскими и немцами, иски по которым не превышают 10 руб.; все более крупные тяжбы по гражданским делам, а также все уголовные преступления, совершенные немцами в Новгородской земле или новгородцами в Ливонии, передавались на рассмотрение смешанных судов из представителей русской и ливонской сторон, которые собирались на границе, на общем острове на Нарове. Одна из статей гласила, что если ответчик (немец или новгородец) будет присужден к крестному целованию, то он должен целовать крест[876].

Новые правила юрисдикции означали, что лица, находившиеся за границей, освобождались по очень широкому кругу дел из-под действия чужого права и произвола чужих властей и должны были подлежать смешанному, а потому более объективному и беспристрастному суду. Рассматриваемые правила были введены, как это явствует из известий источников, по настоянию русской стороны; так, в рецессе съезда ливонских городов в Вендене от 22 июня 1509 г., посвященного, в частности, обсуждению заключенных договоров, по поводу «статей о суде» отмечается, что на них настояли русские[877]. Настойчивость русской стороны в этом вопросе легко объясняется: благодаря перемещению центра русско-немецкой торговли из Новгорода в ливонские города русские купцы в большей мере, чем немецкие, оказывались в сфере действия чужого права, поэтому для русского правительства было важно добиться освобождения русских купцов из-под его действия[878]. Настояв на включении в договор 1509 г. новых правил юрисдикции, русское правительство тем самым завершило длительную борьбу против существовавшей в сфере русско-немецких отношений традиционной юрисдикции, которую оно начало еще в 1494 г. требованием о наказании ревельских судей, вынесших смертные приговоры русским. Таким образом, был сделан важный шаг по пути создания более благоприятных условий для пребывания и деятельности русских купцов в Ливонии.