Русско-литовская знать XV–XVII вв. - [86]

.

Чин поставления 1498 г. был первым документом Русского государства, где регулировались права наследования престола потомками правителя. Правда, в данном случае прямого престолонаследия не произошло: Иван III вскоре заключил Дмитрия в тюрьму, а после смерти государя его престол занял старший сын от второго брака – Василий Иванович. Но этот вопрос принадлежит к проблемам политических отношений при московском дворе.

Слова Ивана III о том, что он благословил Дмитрия «при себе и опосле себя великым княжьством Володимерьскым и Новгородцьким», скорее говорят о ранге Дмитрия среди других членов великокняжеской семьи. В них нет упоминания о Москве или «тверском наследии» (бабкой Дмитрия была великая тверская княжна), о котором часто пишется в научной литературе[712]. Скорее здесь можно усмотреть традиции, восходящие к киевским, по которым наследник великокняжеского престола получал Новгород. Но этот вопрос требует специального изучения.

О том, что ранг наследника – великий князь, видно из слов Ивана III митрополиту: «И ты бы его, отче, на великое княжьство благословил», а также и ранг возлагаемых на Дмитрия регалий – княжеская шапка и бармы. При возведении на царский престол в 1547 г. Ивана IV те же регалии в Чине венчания названы «царский венец» и «святые бармы», то есть определена их сущность, а не внешний вид[713].

В речи-наставлении митрополита Дмитрию, произносимой после возложения регалий, звучат слова о божественном происхождении власти, которую Дмитрий получил как наследник прав отца и деда: «Божиим изволением дед твои князь великий пожаловал тебя, благословил великим княжьством»[714]. Далее следуют слова, которые определяют прерогативы власти: «Имей страх Божии в сердци, люби правду и милость и суд правой. И имей послушание к своему государю и к деду, к великому князю, и попечение имей от всего сердца о всем православном христианьстве»[715]. B молитве митрополита, произносимой в момент возложения регалий на Дмитрия, также говорится о праведном суде: «Посади того на престоле правды (речь идет о венчаемом на княжество. – М. Б.)… да судя люди твоа правдою»[716].

Такая формула: «имей страх Божии в сердце», «люби правду и милость и суд правый» есть и в речи митрополита, произнесенной при венчании на царство Ивана IV. Сама речь-поучение здесь более широкая, и прерогативы власти, прокламируемые в ней, нуждаются в специальном анализе.

О наследственности великокняжеской власти, ее переходе от отца к сыну говорится и в Чудовской повести. В помещенном здесь рассказе о посылке регалий власти великому киевскому князю есть слова, которые произносит Владимир Мономах: «А мы есма Божиею благодатию настолници прародитель своих и отца моего… наследници тоя же чести от Бога»[717]. С небольшими изменениями этот текст вошел во вступление к Чину венчания Ивана IV, тоже как слова Владимира Мономаха: «А мы есмь Божиею милостию настольници своих прародителей и отца моего… тоя же чести и наследници от Бога сподоблени»[718]. Так в Русском государстве была сформулирована идея необходимости перехода власти от отца к сыну, которая свидетельствовала, что уровень развития общества уже соответствовал введению монархического правления.

Мы видим, что оба памятника – Судебник 1497 г. и Чин поставления на великое княжество Дмитрия Ивановича – стоят в кругу других русских официальных и публицистических произведений, где трактовались вопросы божественного происхождения власти государя, ее прерогатив и наследственного перехода от отца к сыну, то есть те, которые волновали политиков вновь образованного Русского государства. От решения этих вопросов зависела и форма правления страны.

Подобные проблемы привлекали внимание многочисленных авторов того времени из различных общественных слоев и стран, что дает возможность не только судить об уровне политической мысли в Русском государстве, но и ее синхронном развитии с идеями, обсуждавшимися в соседних государствах.

Одни и те же идеи, по-разному сформулированные в документах, показывают многогранность политической мысли и истоки русского самодержавия, развивавшегося и окончательно сформировавшегося уже в XVI–XVII вв.

Формирование правящего класса Великого княжества Литовского в XVI веке [719]

К началу XVI в. правящий класс Великого княжества Литовского превратился в замкнутое сословие. Его формирование имеет уникальный характер в истории средневековой Европы.

К середине XIII в. Литва, раннефеодальное языческое государство со слабо развитыми государственными и сословными структурами, завоевывает или присоединяет по договорам русские княжества, разоренные татаро-монгольским нашествием. С этого времени начинается тесное и активное взаимодействие литовских и русских феодалов, освоение Литвой более высокой политической, правовой, религиозной культуры, сохранившейся на русских землях. До середины XVI в. основным языком, на котором пишутся литовские летописи, документы великокняжеской канцелярии, был древнерусский, со временем приобретавший черты древнебелорусского. На русских землях действуют правовые нормы древнего Русского государства