Русско-литовская знать XV–XVII вв. - [68]
Накопленный отечественными исследователями опыт позволяет подойти к решению вопросов, которые постоянно возникают в исторической науке: из какой среды выходили первые государственные чиновники, каковы были их родственные связи с аристократическими семьями, насколько срастались эта сословные группы, и наконец, как соотносились придворная служба государю и служба государственного чиновника. Решение поставленных вопросов, безусловно, требует большой исследовательской работы, и автор ограничивается лишь их рассмотрением на истории сравнительно небольшого крута семей, игравших заметную роль в истории России конца XVI – середины XVI в.
Современные исследователи, занимавшиеся историей литовской великокняжеской канцелярии, называли изменение в служебном положении персонала канцелярии как один из существенных фактов ее преобразования из личной канцелярии великого князя в государственное учреждение: служители личной канцелярии великого князя прекращали свою службу с его смертью (канцелярия распускалась), чиновники государственного учреждения продолжали служить после смерти государя.
Интересные наблюдения о московской великокняжеской канцелярии в XIV – первой половине XV в. привел H. П. Лихачев. Он считал, что великокняжеская канцелярия не была одновременно канцелярией великокняжеской думы, и вообще при Думе «не было особого учреждения, которое вело бы протоколы или постановления этого боярского совета», но люди, которые записывали решения Думы, «существовали уже и в эту отдаленную эпоху»[567]. Очевидно, это были лица из канцелярии великого князя.
Н. П. Лихачев, опираясь на тексты духовных московских князей Ивана Ивановича и Василия Дмитриевича, считал, что «казначеи великого князя и в начале XV в. были несвободными людьми»[568].
Более полно сведения духовных XIV–XV вв. разобрал в своей монографии Ю. Г. Алексеев. Автор ничего не пишет о канцелярии Ивана Калиты, отмечая лишь, что в грамотах князя упомянут его дьяк Кострома[569].
Уже в духовной великого князя Семена Ивановича (1353 г.) упомянуты «люди деловые», которые отделены от тех, «кого прикупил» великий князь, от его тиунов, посельских, ключников и старост – Семен Иванович «всем тем людем дал есмь волю»[570]. Можно высказать предположение, что этот текст духовной свидетельствует о роспуске людей, служивших непосредственно великому князю, а группа «людей деловых» составляла его личную канцелярию.
Аналогичный текст духовной великого князя Ивана Ивановича Ю. Г. Алексеев относит к упоминанию «о рядовых членах княжеского двора», которые служат своему князю, т. е. княжеские министериалы, составляющие «аппарат его хозяйственного управления»[571]. Кроме тиунов, посельских и старост более ранней грамоты Семена Ивановича здесь уже перечислены казначеи и дьяки. Всех их князь освобождает от службы («дал есмь им волю»).
В духовной Дмитрия Ивановича говорится, что все его казначеи, тиуны, дьяки «ни моей княгини, ни детем моим не надобе», а на волю отпускаются «купленные люди»[572].
Ю. Г. Алексеев предположил, что духовную Семена Ивановича и Ивана Ивановича писал один и тот же человек – дьяк Нестор, который, будучи отпущенным на волю одним князем, остался служить его преемнику, и сделал вывод, что «юридический статус министериалов должен был постепенно меняться»[573]. Можно также сказать, что при неизменной юридической форме отпуска слуг «на волю» в жизни канцелярия великого князя постепенно приобретает черты, присущие государственному учреждению. Это подтверждают материалы, приведенные Ю. Г. Алексеевым: «дьяк Федор», подписавший в 50-е гг. XV в. грамоты великого князя Василия Васильевича, вероятно тот же «дьяк Федор», который в 70-е гг. подписывает грамоты его сына[574].
Традиционная формула о том, что казначеи, тиуны, посельские, дьяки «не надобе» семье завещателя, есть в первом варианте духовной Василия Дмитриевича, в грамоте его сына Василия Васильевича и внука Ивана III. Она отсутствует в завещании Василия Ивановича (1523 г.), где в связи с различными поручениями князя названы его печатник, дьяки, казначеи и «приказные люди», то есть обширный персонал великокняжеской канцелярии, выполняющий великокняжеские поручения[575].
Можно допустить, что во второй половине XV в. постепенно происходят изменения в статусе великокняжеской канцелярии. Юридически она связана с личностью правителя: в своем завещании государь распускает своих слуг. Однако в жизни они могли и оставаться, чтобы служить наследнику. Расширяется номенклатура княжеских слуг. «Деловые люди» княжеской канцелярии распадаются на печатников, дьяков, казначея и неких «приказных людей». Эта последняя категория лиц имеет параллели в записях родословных книг о службе отдельных лиц: «а в приказе был» или «в приказе не был»
