Русско-литовская знать XV–XVII вв. - [111]

В «памяти» записан круг лиц, с которыми Глинские были связаны в Литве. Прежде всего это бояре кн. Ивана Юрьевича Мстиславского. Иван Юрьевич, потомок Гедимина, упоминается в источниках с 1458/59 по 1486–1489 г.[866] Из записанных в «памяти» бояр по актам известны Василий Олгиш, боярин Мстиславского князя[867], и Поцолт, служивший в Мстиславле[868]. Потомки Ивана Раевского, выехавшего на Русь в 1526 г. вместе с Ф. М. Мстиславским, известны по русским источникам[869]. Мелешковичи были вотчинниками Городенского повета, очевидно с середины XV в., дети Гаврилы Мелешковича упоминаются с 1496 по 1522 г.[870] В судном деле 1507 г. упоминается Иван Есманович, возможно родственник записанного в памяти Степана Есмановича[871].

Иван (Ян) Литавор Богданович Хребтович, с которым Михаил Глинский уехал из Литвы, – известный деятель конца XV – начала XVI в. Правда, о его посольстве «в Немцы» ничего не известно, но он ездил с посольствами в Польшу и на Русь[872]. Если учесть, что сестра Михаила Львовича была замужем за братом Литавора Мартином Богдановичем[873], то показание «памяти» об отъезде Михаила в свите Литавора приобретает большую убедительность.

Наиболее трудно проверяется факт переезда Льва Борисовича Глинского в Литву, где «память» объединяет несколько событий XV в. «А как преставился князь Иван Юрьевич Мстисловской на службе в Киеве, и тот князь Лев Глинской понял дядину Иванову Раевсково Гаврилову жену Мелешковича, после княж Ивановы смерти Юрьевича поехал изо Мстисловля в Литву служити. И в Литве с нею прижил четыре сына…»[874].

Как мы видим, здесь упомянута дважды смерть Ивана Юрьевича Мстиславского, одни раз он записан умершим в Киеве. Ни о его службе в Киеве, ни точная дата его смерти из других источников нам неизвестны. Возможно, здесь содержится смутное упоминание о так называемом «киевском заговоре» 1480–1481 гг., в котором принимали участие православные литовские князья, связанные с Новгородом[875]. Отец Ивана Юрьевича Юрий Лугвеньевич в 40-е гг. XV в. неоднократно отъезжал в Новгород[876], и хотя Иван Юрьевич в связи с киевским заговором в других источниках не упомянут, по своему происхождению он мог бы быть его участником.

В этом же отрывке сообщается о женитьбе Льва Борисовича. Поскольку потомки Ивана Раевского, родственники его жены, в перв. пол. XVI в. жили на Руси, мы можем считать это известие достаточно достоверным, тем более, что это единственный случай в «памяти», когда указывается родство четырех человек, в общем не имеющих отношения к родословию Глинских: «Степан Есманович Ивана Роевсково отец», «Лев Глинской понял дядину Иванову Раевсково, Гаврилову жену Мелешковича». Но дату женитьбы, которая по тексту связана или с предполагаемым заговором 1480 г., или с отъездом Льва Глинского в Литву после смерти Ивана Юрьевича, придется отвергнуть, так как сыновья Льва Борисовича как активные деятели упоминаются в источниках с 80-х гг. XV в.[877]

Возможно, что Лев Глинский женился на вдове Гаврилы Мелешковича, что породнило его с мстиславским боярством, не собираясь уезжать в Литву, но после событий 1480 г., если в них был замешан Иван Юрьевич, уехал. Во всяком случае, «память» – пока единственный документ, который называет бабку вел. кн. Елены по отцовской линии[878].

Еще одна запись связывает Льва Глинского с Литвой. «А поместье за ним было во Мстисловле, селцо Ходосово, что ныне за княж Михайловым боярином, за Михаилом за Суходолским»[879]. Село Ходосово расположено около Мстиславля и в XVI в. входило в состав Литвы. Очевидно, под кн. Михаилом здесь подразумевается Михаил Иванович Мстиславский[880].

Вторая часть «памяти» – список боярынь вел. кн. Елены Васильевны – по составу записанных лиц почти полностью совпадает со свадебными разрядами 1526 и 1533 гг.[881] В списке упомянуты боярыни Мария, жена Григория Федоровича Давыдова[882], Олена, жена Ивана Андреевича Челяднина[883], Огрофена, жена Василия Андреевича Челяднина[884], Ирина, жена Юрия Захарьевича[885], записанная в «памяти», встречается лишь в свадебном разряде 1533 г.[886]

В «памяти» мы находим еще Анну Глинскую, жену кн. Василия Львовича[887], мать Елены; Настасью Мамаеву, тетку Елены, жену кн. Ивана Львовича Мамая; кн. Огрофену Волынскую, жену Ивана Михаиловича Волынского[888], Овдотью Иванову Третьякову, жену печатника Ивана Ивановича Третьякова[889]. Не удается установить последнюю из записанных боярынь – Огрофену «Нехожева княгиня», так как испорчено имя мужа.

Ценность этой части родословия в том, что генеалогические источники вообще редко называют имена женщин, а здесь приведены три имени боярынь вел. княгини, ранее не встречавшиеся, – имена жен И. Л. Глинского, И. И. Третьякова и какого-то князя с искаженным именем.

«Память» сохранилась в списке конца XVI в., однако составлена она, очевидно, гораздо раньше. В ней упоминается рождение у Василия III сына Юрия, поэтому самой ранней датой составления следует считать 30 окт. 1532 г.[890] Поскольку документ посвящен в основном Михаилу Львовичу Глинскому, но в то же время не говорит о его смерти, появление «памяти» с большой вероятностью можно датировать не позднее августа 1534 г., когда кн. Михаил был посажен в тюрьму, где вскоре умер