Русский Жребий - [9]

— Куда? — спросила Мирослава.

Олег назвал Предместье, которое наиболее рьяно пытался взять противник.

— Отправляемся в подчинение Сапёра.

— Кто это — Сапёр?

— Комендант тамошний, линию обороны держит. Говорят, отличный мужик и начальник грамотный.

— Местный или из России?

— Говорят, местный. Но шифруется знатно. При посторонних, а тем паче при журналистах только в маске появляется.

— Может, семья у него, не хочет подвергать опасности, — предположила Мирослава.

— Может быть, может быть, — согласился Олег. — Я, вот, тоже не хочу, чтобы ты себя подвергала опасности.

— Ты о чём?

— О чём? Ты думаешь, «подарок», что к деду на огород залетел, последний?

— Теперь уже… не думаю…

— Ну, правильно. Ты знаешь, сколько они техники нагнали, Мирка? Таким огнём здесь всё живое с лица земли смести можно. Они и будут сметать, потому что воевать не умеют, потому что трусы и сволочи.

— Разве это возможно?

— Возможно, Мирка. Нет, конечно, если к нам «вежливых людей» с не менее «вежливой» техникой пришлют, то «укропам» ловить будет нечего.

— А если не пришлют? — Мирослава тревожно взглянула в лицо Олегу.

Тот помрачнел:

— Если не пришлют, то армагедец нам здесь обеспечен. По высшему разряду.

— И что же делать?

— Кто может, тем лучше уезжать из города. Детей увозить, больных… Это я тебе, в общем, и хотел посоветовать.

— Ты прекрасно знаешь, что нам некуда ехать, — развела руками Мирослава. — Кому и где мы нужны? У нас же никого нет. Да и больницу я не могу оставить. Там мои больные, их надо лечить…

Олег обречённо махнул рукой:

— Другого я не ждал. Ладно, тогда запоминай: если начинается обстрел, немедленно прячься в подвал. И всё самое ценное и необходимое заранее туда отнеси.

— Олеж, самое ценное у меня — Галинка и мама. Ты себе представляешь Галинку в подвале? И как её туда-сюда таскать? Да ещё немедленно? А если меня не будет дома?

Олег досадливо стукнул кулаком о деревяшку:

— Мир, что ты хочешь услышать? Я не знаю ответа на все эти «если». Если бы моя жизнь могла избавить вас ото всего этого, я бы с радостью отдал её тотчас, но она, знать, слишком дёшева!

Мирослава опустила руку ему на плечо:

— Это твоя-то жизнь дёшева? Да как бы мы без тебя жили последние годы… Я таких людей, как ты, никогда не встречала. Поэтому береги свою жизнь, пожалуйста! У нас ведь кроме тебя никого нет…

Олег сжал её ладонь, пытливо посмотрел в глаза:

— У нас? А у тебя?

— И у меня… — потупила взгляд Мирослава.

— Вот что, Мир… Я давно с тобой поговорить хотел, но всё откладывал. А теперь уже откладывать некуда. Вечером я уезжаю… И я не знаю, что будет через день, через неделю, через месяц. Так, вот, я хочу знать, мы так и будем играть в детскую дружбу или ты всё-таки выйдешь за меня замуж?

Мирослава вздрогнула:

— Олеж, да ведь у меня Галинка, мама… Ты же знаешь…

— Кажется, все эти годы я заботился обо всех вас троих. И твоя сестра с тётей Аней уже давно мне не чужие. Вы уже моя семья, неужели ты этого не понимаешь? Но я устал от неопределённости, Мир. Я люблю тебя, и не делай вид, что этого не знаешь. Я хочу, чтобы всё по-человечески было и только.

— Я тоже этого хочу, — тихо отозвалась Мирослава. — И… я согласна!

Лицо Олега просветлело:

— Тогда мы обвенчаемся, как только я вернусь! — решил сразу. — А в том, что я вернусь, ты теперь можешь не сомневаться. Мне и бронежилет не нужен — я теперь заговорённый! — с этими словами он обнял Мирославу и поцеловал её.

Прекрасное мгновение, однако же, было тотчас прервано бестактным ворчанием дяди Вити:

— Гляди-ка, нашли, понимаешь, время хороводиться! Тут, понимаешь, грядки все кобелю под хвост, а у этих…

— А ну тебя, старый ты хрыч, с твоими грядками! — воскликнул Олег. — Женимся мы, отец, понимаешь? Она мне только что согласие дала, вот! А ты — «грядки»!

— Ну… то другое дело, — смягчился дед. — Наши вам поздравления. Такое событье и спрыснуть бы не грех.

— Спасибо, отец, но я на службе, — твёрдо ответил Олег. — Сам знаешь, у нас тут «сухой закон».

— Тоже правильно, — согласился дядя Витя. — Ладно, сынку, ты, главное, накрути хвосты этим поганым за мои грядки да целым возвращайся.

— Обещаю, отец! — рассмеялся Олег и, расцеловав напоследок Мирославу, простился с нею «до свадьбы».

— Эх, дочка, что ж теперь будет? — вздохнул дед, озабочено бродя вокруг воронки.

— Не знаю, дядя Вить, — откликнулась Мирослава. — Что Бог даст… — взглянув на часы, она заспешила домой. Нужно было покормить Галинку, приготовить для неё с мамой всё, что им может понадобиться до завтрашнего утра — Мирослава должна была уйти на ночное дежурство. И… самое необходимое в подвал отнести. Подумать, как оборудовать его для Галинки с мамой. А, главное, как сделать спуск туда. Галинка и теперь всё что маленький ребёнок была — лёгкая, как пушинка. И мама сможет поднять её в случае необходимости. Но мама плохо видит, и, значит, спуск должен быть лёгким. Эх, не догадалась Олега спросить — придётся самой придумывать… И так мало времени на всё!

— Война, дочка, страшная это штука, война… — бормотал вслед дед. — Я войну мальцом пережил, помню… И хаты сгоревшие, и людей повешенных… От уж не думал, что снова придётся ей, проклятой, в бельма её посмотреть…