Русский язык в зеркале языковой игры - [179]

(М. Задорнов).

2. Игра на референциальной неоднозначности

Нередка игра на референциальной неоднозначности, на возможности соотнести языковое выражение и с конкретным объектом, и с целым классом объектов.

(1) Сеня. Вы кто, святая? (...) кто же еще согласится выгораживать негодяев?

Аня. Вы так говорите о моем муже?

Сеня. Извините, я хотел сказать, выгораживаете вашего мужа и другого негодяя (В. Шкваркин, Весенний смотр, I).

(2) — Мы ищем бухгалтера.

— Как? Вы же взяли на работу бухгалтера неделю назад!

—Да, а теперь мы его ищем ³.

(3) В веймарском парке критик, отрицательно относившийся к творчеству Гёте, демонстративно загородил дорогу поэту и гневно произнес.

—Я не уступаю глупцам!

—А я, наоборот, всегда это делаю—спокойно ответил автор «Фауста» и вежливо сошел с тропинки (Музей остроумия).

В обеих репликах в форме общего высказывания преподносится оскорбление («Ты — глупец!»), однако реплика Гёте более весома: если слова критика еще можно (формально!) интерпретировать как общее высказывание, сделанное при случайной встрече на тропинке и не имеющее отношения к Гёте, то слова Гёте не допускают двойного понимания — поскольку они сопровождаются конкретным физическим действием.

3. Возражение под видом согласия

1. А. Д. Шмелев относит сюда (на наш взгляд, без достаточных оснований) высказывания для «снятия сомнений», включающие выражения типа действительно, в самом деле, он пишет «...действительно, казалось бы, предназначенное для выражения согласия, в реальных текстах чаще всего используется для полемики, когда, соглашаясь с какой-то частностью, говорящий возражает против существа мысли оппонента» [Булыгина — Шмелев 1997: 307]. Приводимые в этой работе примеры типа: «“Это коньяк,— сказал он.—Коньяк великолепный”. Коньяк в самом деле оказался очень хорошим» (А. Чехов) трудно квалифицировать как «возражение под видом согласия» и даже как «снятие сомнений у гостя» (ср. возможное расширение: Коньяк действительно (в самом деле) оказался, как всегда, очень хорошим, когда нет ни возражений, ни сомнений).

Интересны наблюдения А. Д. Шмелева над «согласиями с оговорками» (типа Действительно (в самом деле), ~но (однако): Проблема эта действительно суищ-ствует, однако зачастую не там, куда указывают оппоненты) (см. [Булыгина — Шмелев 1997: 466—467]). Нам представляется, однако, что «согласие с оговорками» индуцируется здесь не словом действительно и не сочетанием действительно~ но (правда) (точно так, как в высказывании Проблемы этой не существует, но скоро она возникнет «согласие с оговорками» индуцируется, разумеется, не отрицанием не). В высказываниях с действительноно~ и возражение, и «согласие с оговорками» индуцируется общим смыслом высказывания, преимущественно второй его части, вводимой словами но или однако, которая всегда является доминирующей по смыслу (см. [Санников 1989: 151—152]). К тому же смысл второй части, вводимой союзом но, может быть самым разным, в результате чего сочетание действительно-_vно~, полемическое использование которого

АД Шмелев считает «близким к конвенциональному», может содержать даже полное согласие (ср.: Коньяк действительно оказался очень хорошим, но я спешил домой]1 Проблема эта действительно суи^ествует, но я знаю об этом уже давно).

2. Т. В. Булыгина и А Д. Шмелев относят к формулам, выражающим возражение под видом согласия, также «уступительно-противительные фразеосхемы» (термин Д. Н. Шмелева [I960]) типа Знать-то он знает, да не говорит, Ничего не обвиваю, но попытаться попытаюсь; Успокоить не успокоила, а все-таки развлекла,развеселила немного (А Островский); Нарожать нарожала, а научить не научила (см. [Булыгина — Шмелев 1997: 309—315]). Показательно, однако, что во всех типах этих конструкций авторы выделяют наряду с «областью несогласия» также и «область согласия». Они предлагают чрезвычайно тонкий анализ семантического соотношения этих двух областей, и наше возражение — скорее терминологического свойства: квалификация этих конструкций как «возражений под видом согласия» не только огрубляет картину, но вводит в заблуждение. Может быть, правильнее было бы говорить о «частичном согласии».

3. На наш взгляд, более «чистыми» образцами возражений под видом согласия являются конструкции с подчинительными союзами типа: Хорошо, приходи, если тебе жизнь не дорога, Да, сделает, когда рак на горе свистнет и т. п. Ср. также след, диалог:

—... хочешь, мы завтра приволокем тебе Веру Дулову?

— Конечно,—отвечает,—если вы хотите, чтобы я ее, вашу Веру Дулову, удавил струною от арфы,—тогда, пожалуйста, волоките(Вен. Ерофеев, Москва —Петушки).

Добавление если делает ответ, по форме положительный, резко отрицательным.

4. Иногда с этой же целью используется гиперболизированное согласие. Ср. «согласие» матери Никиты на то, чтобы ему дарили лошадь:

<(Ах, в таком случае делайте всё, что хотите, садитесь на бешеных лошадей, ломайте себе головы»,—у матушки налились слезами глаза. (А Толстой, Детство Никиты).

5. Зачастую подтверждение слов собеседника в действительности является опровержением, ср.:

(1) Оглянулся; вижу, из крепости скачет казак, держа башкирскую лошадь в поводья