Русский язык при Советах - [56]
…Появились «нырики». Немцы наступали волнами. В тот момент, когда наши войска оставляли населенный пункт, нырики уходили, прятались в подвалах, погребах; это называлось «нырнуть под волну».
В образных наименованиях самолетов, бомб и орудий мы видим как бы развитие «военных диалектов». В то время, как официальная печать давала унифицирующие, но лишенные народной образности и остроты военные термины, простые солдаты, учитывая рельеф местности (как видно из приведенного выше разговора), подчеркивая форму («рама»), или основную функцию («зажигалка»), или характерную особенность («певуны», «музыканты»), или приближая к знакомым именам («катюша», «ил(ь)юша» – по фамилии конструктора Ильюшина) создавали сочный лексикон военного времени.
Говоря словами поэта Евгения Долматовского («Юность», Новый мир, № 10, 1948) можно предположить, что
Потомкам, породнившимся с мечтой,
Наверно очень интересно будет
Узнать, с какой сердечной теплотой
Свои созданья называли люди:
«Ильюшей» звали мы аэроплан,
«Катюшей» – миномет, и «Комсомолкой» домну,
Был «Пятилеткой наш великий план
И звался «Шариком» завод огромный.
(Московский завод «Шарикоподшипник» – Ф.).
Укажем только, что последние три наименования не являются порождением войны и оставим на совести Долматовского «сердечную теплоту» в отношении пятилеток, о которых в народных массах сохранится воспоминание, как о годах огромного физического напряжения, террора и нищеты.
Война 1941-45 гг. породила ряд выражений, свидетельствующих о том, что народ и в лихую годину не переставал при давать шутливую образность языку военной действительности. Так, чрезвычайно распространенным стало только изредка употреблявшееся ранее выражение «голосовать» поднятием руки останавливать попутную машину:
«Проголосовав» на выезде из городка, он скоро устроился в кузове порожней трёхтонки… (Павленко, Счастье, 44).
Потом она уложила свой чемоданчик, «проголосовала» на ближайшем перекрестке, и первая же грузовая машина… подобрала дерзкую белокурую девчонку. (Фадеев, Молодая гвардия, 201)
…они ехали из армии способом «голосования», пересаживаясь из машины в машину… (Полевой, Повесть о настоящем человеке, 261).
Им выгоднее ехать порожняком: вон сколько баб голосуют на дорогах! (Рыбаков, Водители, 27).
Ежедневное соприкосновение со смертью рождает шутку, скрывающую трагическую суть:
Цел санитар то, не пригрело eгo? (Полевой, Повесть о настоящем человеке, 83).
…сегодня жив, а завтра в земотдел или здравотдел. (Г. Климов, «В Берлинском Кремле», Посев, № 45, 1949).
Смотрят люди: Вот так штука!
Видят: верно, жив солдат…
…А уж мы тебя хотели,
Понимаешь, в наркомзем.
(Твардовский, Василий Тёркин, 150).
Не было наркотических средств ничтожную дозу нoвoкаина, которая приходилась на -каждого оперируемого, недаром называли «крикаином». (Известия, 11 июня 1944).
Если налит спирт в чарочку, летчики называют eгo «антигрустином». (Известия, 29 апр. 1943).
Почти через 10 лет после войны такой термин как «бомбежкa» употребляется и в юмористическом плане:
Жена Котелькова… принялась было его бранить, но он обнял ее за мягкие плечи и сказал добродушно:
– Прекрати бомбежку! (Л. Ленч, Дорогие гости, 36).
Интересно, что слово «бомбежка», считавшееся раньше нeлитературным, приобрело теперь права гражданства и стало относиться к сбрасыванию бомб с самолетов, тогда как слово «бомбардировка» сузилось до понятия артиллерийского обстрела:
Бомбежки сменились бомбардировками. Это было не так шумно. (Тихонов, Стихи и проза, 231).
Вошли в обиход и просторечные названия cтaнкoвoгo и ручнoгo пулеметов: «станкач» и «ручник» [47]:
…вдали, начинаясь отдельными выстрелами, сухим тpecком автоматов, барабанным боем станкачей, разворачивалась прелюдия ночного боя… (Вершигора, Люди с чистой совестью, II, 10).
…застучали ручники… (Там же, 52).
Нужно отметить, что и само слово «автомат» только со времени этой войны стало связываться в сознании широких слоев населения с автоматическои винтовкой.
С развитием автоматизации и механизации вооружения появляются и соответствующие полные и сокращенные слова, связанные, главным образом, с артиллерией и противотанковой обороной («самоходка» – самоходное орудие и производные, «иптап» – истребительный противотанковый артиллерийский полк и производные, «ПТР» – противотанковая рота, равно
как и противотанковое ружье и производные):
Среди них, в синих комбинезонах, примостились самоходчики. (Казакевич, Весна на Одере, 282).
Это же наши бьют, иптаповцы. (Там же, 269).
– Петеэровцы, к бою! (Там же, 269).
…захлопотал у прицела модернизированного им «ПТР»… (Алексеев, Солдаты, 406).
Новые методы ведения войны, уделение особого внимания идейно-психологическои стороне, рождали и соответствующие термины, отображающие новые виды боеприпасов:
Как раз тогда в полк прибыла партия агитснарядов и агитмин. (Некрасов, В окопах Сталинграда, 275).
Отметим также, что преобладание в современной войне маневренных форм над позиционными привело к вытеснению существовавшего выражения «передовая позиция» новым «передний край». Чуткий к семантическим сдвигам язык подчеркнул разницу
Николай Афанасьевич Сотников (1900–1978) прожил большую и творчески насыщенную жизнь. Издательский редактор, газетный журналист, редактор и киносценарист киностудии «Леннаучфильм», ответственный секретарь Совета по драматургии Союза писателей России – все эти должности обогатили творческий опыт писателя, расширили диапазон его творческих интересов. В жизни ему посчастливилось знать выдающихся деятелей литературы, искусства и науки, поведать о них современным читателям и зрителям.Данный мемориальный сборник представляет из себя как бы книги в одной книге: это документальные повествования о знаменитом французском шансонье Пьере Дегейтере, о династии дрессировщиков Дуровых, о выдающемся учёном Н.
Животворящей святыней назвал А.С. Пушкин два чувства, столь близкие русскому человеку – «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам». Отсутствие этих чувств, пренебрежение ими лишает человека самостояния и самосознания. И чтобы не делал он в этом бренном мире, какие бы усилия не прилагал к достижению поставленных целей – без этой любви к истокам своим, все превращается в сизифов труд, является суетой сует, становится, как ни страшно, алтарем без божества.Очерками из современной жизни страны, людей, рассказами о былом – эти мысли пытается своеобразно донести до читателей автор данной книги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уильям Берроуз — каким он был и каким себя видел. Король и классик англоязычной альтернативной прозы — о себе, своем творчестве и своей жизни. Что вдохновляло его? Секс, политика, вечная «тень смерти», нависшая над каждым из нас? Или… что-то еще? Какие «мифы о Берроузе» правдивы, какие есть выдумка журналистов, а какие создатель сюрреалистической мифологии XX века сложил о себе сам? И… зачем? Перед вами — книга, в которой на эти и многие другие вопросы отвечает сам Уильям Берроуз — человек, который был способен рассказать о себе много большее, чем его кто-нибудь смел спросить.