Русский романс - [15]

Ты велишь мне равнодушным

Быть, прекрасная, к себе;

Если хочешь зреть послушным,

Дай другое сердце мне.

Дай мне сердце, чтоб умело,

Знав тебя, свободным быть;

Дай такое, чтоб хотело

Не одной тобою жить.

То, в котором обитает

Несравненный образ твой, —

Сердце, что тобой страдает,

То и движется тобой.

В нем уж чувства нет иного,

Ни другой в нем жизни нет.

Ты во тьме мученья злого —

Жизнь, отрада мне и свет.

Верность я ль к тебе нарушу?

Вздох мой первый ты взяла!

И, что я имею душу,

Ты мне чувствовать дала;

Ты мне душу, ты вложила,

Твой же дар несу тебе;

Но ты жертвы запретила:

Не дозволю их себе.

Лишь не мучь, повелевая,

Чтоб твоим престал я быть:

Чем, в безмолвии страдая,

Чем тебя мне оскорбить?

Разве чтишь за преступленье

Взор небесный твой узреть;

Им повергнуться в смущенье

И без помощи… терпеть!

<1792>

18. «Милая вечор сидела…» [39]

Милая вечор сидела

Под кустом у ручейка.

Песенку она запела;

Я внимал издалека.

Будто с ней перекликался

Ближней рощи соловей.

Голос милой раздавался,

Отдался в душе моей.

Мне зефиры приносили

Иногда ее слова.

Иногда слова глушили

Вкруг шумящи дерева.

Смолкни всё! Престань мешаться

Ты, завистный соловей!

Пусть один в душе раздастся

Голос милой лишь моей.

<1795>

19. «Выду я на реченьку…» [40]

Выду я на реченьку,

Погляжу на быструю —

Унеси мое ты горе,

Быстра реченька, с собой!

Нет, унесть с собой не можешь

Лютой горести моей;

Разве грусть мою умножишь,

Разве пищу дашь ты ей.

За струей струя катится

По склоненью твоему:

Мысль за мыслью так стремится

Всё к предмету одному.

Ноет сердце, изнывает,

Страсть мучительну тая,

Кем страдаю, тот не знает,

Терпит что душа моя.

Чем же злую грусть рассею,

Сердце успокою чем?

Не хочу и не умею

В сердце быть властна моем.

Милый мой им обладает:

Взгляд его — весь мой закон.

Томный дух пусть век страдает,

Лишь бы мил всегда был он.

Лучше век в тоске пребуду,

Чем его мне позабыть.

Ах! коль милого забуду,

Кем же стану, кем же жить?

Каждое души движенье —

Жертва другу моему.

Сердца каждое биенье

Посвящаю я ему.

Ты, кого не называю,

А в душе всегда ношу!

Ты, кем вижу, кем внимаю,

Кем я мышлю, кем дышу!

Не почувствуй ты досады,

Как дойдет мой стон к тебе,

Я за страсть не жду награды,

Злой покорствуя судьбе.

Если ж ты найдешь возможным,

Силу чувств моих измерь:

Словом ласковым — хоть ложным —

Ад души моей умерь.

<1796>

НИКОЛАЙ КАРАМЗИН (1766–1826)

20. Прости [41]

Кто мог любить так страстно,

Как я любил тебя?

Но я вздыхал напрасно,

Томил, крушил себя!

Мучительно плениться,

Быть страстным одному!

Насильно полюбиться

Не можно никому.

Не знатен я, не славен:

Могу ль кого прельстить?

Не весел, не забавен:

За что меня любить?

Простое сердце, чувство —

Для света ничего.

Там надобно искусство —

А я не знал его!

(Искусство величаться,

Искусство ловким быть,

Умнее всех казаться,

Приятно говорить.)

Не знал — и ослепленный

Любовию своей,

Желал я, дерзновенный,

И сам любви твоей!

Я плакал — ты смеялась,

Шутила надо мной,

Моею забавлялась

Сердечною тоской!

Надежды луч бледнеет

Теперь в душе моей…

Уже другой владеет

Навек рукой твоей!..

Будь счастлива, покойна,

Сердечно весела,

Судьбой всегда довольна,

Супругу — ввек мила!

Во тьме лесов дремучих

Я буду жизнь вести,

Лить токи слез горючих,

Желать конца — прости!

<1792>

21. К соловью [42]

Пой во мраке тихой рощи,

Нежный, кроткий соловей!

Пой при свете лунной нощи!

Глас твой мил душе моей.

Но почто ж рекой катятся

Слезы из моих очей,

Чувства ноют и томятся

От гармонии твоей?

Ах! я вспомнил незабвенных,

В недрах хладныя земли

Хищной смертью заключенных;

Их могилы заросли

Все высокою травою.

Я остался сиротою,

Я остался в горе жить.

Тосковать и слезы лить!..

С кем теперь мне наслаждаться

Нежной песнию твоей?

С кем природой утешаться?

Всё печально без друзей!

С ними дух наш умирает,

Радость жизни отлетает;

Сердцу скучно одному:

Свет — пустыня, мрак ему.

Скоро ль песнию своею,

О любезный соловей,

Над могилою моею

Будешь ты пленять людей?

1793

22. «Мы желали — и свершилось!..»

Мы желали — и свершилось!..

Лиза! Небо любит нас.

Постоянство наградилось:

Ты моя! — Блаженный час!

Быть счастливейшим супругом,

Быть любимым и любить,

Быть любовником и другом…

Ах! я рад на свете жить!

Рад терпеть, чего не можно

В здешней жнзни избежать;

Рад и плакать, если должно

Смертным слезы проливать.

Нежность горе услаждает;

Дружба милою рукой

Слез потоки отирает

И вселяет в грудь покой.

Будь единственным предметом

Страсти сердца моего!

Я навек простился с светом,

Мне наскучил шум его.

Пусть Прелесты там сияют

Блеском хитростей своих;

Пусть они других прельщают;

Пусть другие любят их!

Было время заблуждений;

Я как бабочка летал

Вкруг блестящих привидений —

Сердца в мраморе искал!

Сон исчез — и я увидел,

Что игрушкой хитрых был;

Всех Прелест возненавидел

И невинность полюбил.

Ты одна любви достойна,*

Я нашел, чего искал,

И душа моя спокойна.

Всё сбылось, чего желал!

Свет забудет нас с тобою —

Что нам нужды, Лиза, в нем?

Мы с любовию одною

Век без скуки проживем.

1794(?)

ИВАН ДМИТРИЕВ (1760–1837)

23. «Стонет сизый голубочек…» [43]

Стонет сизый голубочек,

Стонет он и день и ночь;

Миленький его дружочек

Отлетел надолго прочь.

Он уж боле не воркует

И пшенички не клюет;

Всё тоскует, всё тоскует

И тихонько слезы льет.

С одной ветки на другую

Перепархивает он

И подружку дорогую

Ждет к себе со всех сторон.