Русский предприниматель московский издатель Иван Сытин - [87]
Между тем редакторы «Русского слова», тираж которого достиг желанного для Сытина миллионного рубежа, сосредоточили свое внимание на политических событиях новой эпохи. 3 марта, в день отречения царя, они призвали народ признать новое Временное правительство во главе с князем Г. Львовым. По их мнению, Государственная дума (IV, избранная в 1912 году) назначила в согласии с Петроградским советом рабочих депутатов первый кабинет министров, пользующийся доверием страны. Появилась надежда, что новый порядок, только что установленный народом, обеспечит устойчивость правительства.
Днем позже «Русское слово» сообщило подробности законной передачи власти. Царь уступил корону своему брату Великому князю Михаилу, а тот отрекся от престола в пользу Временного правительства. Газета привела слова Великого князя, сказавшего, что новое правительство лучше, чем он, справится с предстоящими трудностями и что учредительное собрание, избранное народом, проведет справедливую реформу «основного закона государства».
Кроме того, в «Русском слове» в эти дни часто публиковались интервью с политэмигрантами, пока находящимися за границей или только что вернувшимися в Россию, с простыми солдатами и рабочими, в том числе и с поддерживающими воскрешенный совет Москвы или иных губернских и уездных городов. (Тем не менее некоторые из этих советов распорядились бойкотировать сытинскую газету как «буржуазный» орган.) Собирая мнения различных людей, подтверждающие, что большинство граждан выступает за созыв учредительного собрания в Москве, репортеры «Русского слова» в то же время разоблачали прежнюю власть с помощью сведений, добытых в секретных архивах охранки; в частности, выяснилось, что бывший заместитель руководителя Петербургского бюро «Русского слова» И.И. Дрилих был агентом полиции[528].
В течение весны и лета «Русское слово» отмечало рост анархии в стране и его первоначальный оптимизм потускнел и расплылся, как все чаще расплывались на газетных полосах слова ввиду неопытности рабочих и низкого качества типографской краски. Ощутимую потерю понесло «Русское слово» в июне с уходом Дорошевича, чей контракт истек в марте. В следующем году по совету врача он переедет на юг.
Тем временем новое правительство предоставило свободу печати всем партиям, включая большевиков, и продолжало вести войну; однако провал июльского наступления на германском фронте привел к отставке Львова. Новый первый министр А.Ф. Керенский, член партии социалистов-революционеров, назначил командующим генерала Л.Г. Корнилова, но уже в августе вынужден был отдать приказ о его аресте, ибо тот возглавил неудавшийся поход на Петроград в целях предотвращения попытки большевистского переворота.
Ленин, в апреле вернувшийся в Россию из Швейцарии, укрылся во избежание ареста в Финляндии. Оттуда он рекомендовал Центральному Комитету большевистской партии подталкивать рабочих к закрытию «буржуазных» газет, взявших сторону правительства[529], и не раз подчеркивал, что в первую голову это относится к «Русскому слову». «Русское слово» выходило уже более чем миллионным тиражом, в то время как общий ежедневный тираж всех большевистских газет насчитывал около 600 тысяч экземпляров.
В перспективе Ленин планировал «национализировать» издательское дело, как и вообще всю экономику, но пока высказывался на сей счет весьма скупо. Правда, в сентябре он все же предупредил, что после революции государство «возьмет все типографии и всю бумагу»[530]. Кроме того, была опубликована его статья, лукаво озаглавленная «Как обеспечить успех учредительного собрания (о свободе печати)», где он заявил, что буржуазная свобода печати означает свободу лишь для богатых. Такие газеты, написал он, процветают за счет рекламы, и привел в пример «Русское слово»[531].
В те же дни «Русское слово» напечатало комментарий одновременно в поддержку и с критикой Временного правительства. С одной стороны, газета разделяла стремление правительства к восстановлению порядка внутри страны и боеспособности армии и созыву учредительного собрания». С другой стороны, она сокрушалась, что в России до сих пор нет «почти никакой власти». Желая задобрить левых, правительство опрометчиво позволило большевикам вести пропаганду, «подрывающую боеспособность армии и доверие наших союзников к нам». В неразберихе народившиеся во множестве местные советы получили возможность вмешиваться в работу неугодных газет, подвергать их цензуре и даже конфисковывать; более того, они восстановили лицензирование[532].
Примерно в эту пору в письме, обращенном к руководителям Петроградского и Московского Советов, Ленин убеждал их, что «Московский Совет, взяв власть, банки, фабрики, «Русское слово», получает гигантскую базу и силу…»[533]. Развивая эту идею в сентябрьском номере газеты «Рабочий путь», Ленин не преминул отнести крупные типографии к числу тех важнейших объектов, которые должны захватить революционеры. «Необходимо, – писал он, – закрыть буржуазные контрреволюционные газеты («Речь», «Русское слово» и т. п.), конфисковать их типографии, объявить частные объявления в газетах государственной монополией, перевести их в правительственную газету, издаваемую Советами и говорящую крестьянам правду»
