Русский полицейский рассказ - [82]

Одну из незаменимых прелестей полицейской службы Сагачок находил в том, что стручане при всякой «оказии» угощали его водкой. Он сразу оценил удобство своего положения и всегда старался выискать какой-нибудь предлог зайти к тому хозяину, у которого была свадьба, крестины, поминки. Понятно, его угощали водкой, предлагали пироги, вареники и другие лакомые блюда. Сагачок сначала отказывался от угощения, ссылаясь на неотложные дела и недостаток времени, но затем выпивал рюмку-другую водки, брал в руки пирог или вареник и уходил, поблагодарив хозяев. Стручанам очень нравилась такая «политичность» Сагачка, которую они приписывали его скромности, на самом же деле он руководствовался в этом отношении пословицей – «кусай поменьше, стане надовше», то есть пользуйся благами жизни понемногу, исподволь, и хватит их на долгие годы… А Сагачок решил пользоваться этими благами.

Пустячный случай открыл перед Сагачком новые перспективы. А случай был таков. Однажды, когда Сагачок объявлял очередным хозяевам выход на «шарварковые работы», один из хозяев, которому необходимо было поехать на мельницу, стал просить отменить его очередь, предлагая взять за это бесплатно и смолоть ему мешок-два зерна. Сагачок воспользовался этим предложением, и с той поры, оказывая кому-либо послабление в отбывании «шарварковой» повинности, в льготной уплате денежных сборов и т. п., всегда старался извлечь какую-нибудь пользу. Таким образом, Сагачок, не имея лошадей, умудрялся даровым трудом (или за небольшую плату) обязанных ему стручан обработать свои поля, привезти, когда нужно, дров из леса, съездить на мельницу или на ярмарку. Понятно, при таких условиях хозяйство его налаживалось, в хлеву появилась коровенка, мать купила новую белую «свитку», а жена стала щеголять в цветных шерстяных платках. Но, заботясь о хозяйстве, Сагачок все же редко бывал дома, откуда его что-то тянуло в становую квартиру, словно пьяницу чарка.

Осенью в жизни Сагачка произошли три события: рождение дочери, вторичное избрание его сотским и приезд нового пристава.

Новый пристав оказался далеко не таким покладистым, как его предшественник, и очень любил «наводить порядок и проявлять энергию». Так как обычная жизнь стана текла очень спокойно, то приставу приходилось тратить свою энергию по пустякам: смотреть, чтобы стручане не вывозили на общественный выгон навоза и тем не заражали воздуха, чтобы не курили по улицам во избежание пожара, не нарушали песнями тишину и спокойствие и т. п. Исполнителем приставских распоряжений являлся Сагачок, который неизменно следовал за приставом, когда тот, с юпитерской миной, расхаживал по улицам села. Это обстоятельство – так сказать – воочию убеждало стручан в благорасположении пристава к Сагачку, авторитет которого, благодаря этому, значительно повысился. Правда, стручане не раз видели Сагачка с подвязанной щекой или подбитым глазом, но находили это в порядке вещей: известно, полицейская служба без рукоприкладства никак не возможна!.. Но и на опухоли щек Сагачок сумел подогреть свой авторитет. Он при всяком удобном случае проводил ту мысль, что если с него, сотского, начальство требует так строго, строго до опухоли щек, то он вправе и от других требовать так же строго. Постепенно его, как лицо известного положения, все чаще и чаще стали приглашать на «оказии», так что Сагачку не приходилось выискивать для этой цели никаких предлогов. Хозяйство его ширилось и улучшалось – словом, звезда сотского Сагачка всходила ярко.

Прошло два года, Сагачок все продолжал служить «вольнонаемным» сотским. К концу второго года в Стручкы прибыл новый пристав, который оказался горьким пьяницей, и если держался на службе, то лишь благодаря тому, что был родственником жены советника губернского правления и имел в лице его поддержку. Пристав пил с утра до вечера, причем по странной привычке никогда не держал в запасе водки и не покупал больше того количества, что вмещалось в любимой им охотничьей фляжке. Покупку водки пристав возложил на обязанность сотского, а так как фляжка была очень не велика, то Сагачку то и дело приходилось бегать из становой квартиры к Лейбе и обратно с фляжкой в руках.

Перед праздниками Рождества умерла старая мать Сагачка. Смерть матери имела решающее значение в дальнейшей судьбе Сагачка, так как порвала последние тонкие нити, связывающие его с родным домом. Он все хозяйственные работы бросил на руки жене, не стал и копейки давать на хозяйственные надобности из получаемого жалованья и лишь аккуратно платил казенные подати и общественные сборы, ибо в противном случае ему пришлось бы самого себя подвергать экзекуционным мерам.

Жена Сагачка махнула на него рукой и стала сама хозяйничать с умением и энергией, присущими крестьянке, тем не менее, наладившееся было хозяйство быстро стало клониться к упадку. А Сагачок все бегал с пустой фляжкой из становой квартиры к Лейбе и с полной – от Лейбы в становую квартиру, стал выпивать все чаще и чаще, следуя примеру своего начальства, и, к великому соблазну стручан, завел любовные шашни с кухаркой пристава, купив ей сапоги с медными подковками…