Русский Париж - [47]
Убийство мартовской ночью 1801 года, в Михайловском замке, императора Павла I, никогда не забывалось его сыном — Александром Павловичем.
Будущее, — личное, семьи, своей страны, — постоянно вызывало у молодого монарха тревогу… Даже в годы военных побед и общеевропейского триумфа.
В каждом, казалось бы, незначительном событии или происшествии, императору Александру виделся роковой сигнал надвигающейся большой беды.
После возвращения из «Европейского похода» на родину государь не переставал интересоваться состоянием дел в своей армии, оставленной за границей.
Из Парижа его постоянно информировали, как живут, чем занимаются в свободное время русские офицеры и нижние чины.
Настоящий воин, даже самый благородный, не может быть ангелом. Всякое случалось в Париже: дуэли, скандальные выходки, дебоши в общественных местах, шумные попойки, драки с полицией, бурные романы с благородными дамами и с простолюдинками, неприятности от визитов в публичные дома… Какая армия не грешит этим в побежденной стране?
Хоть и не одобрял Александр I подобные выходки своих воинов, но считал досадной неизбежностью.
Насторожило его другое. Из Парижа сообщали, что немало русских офицеров стало посещать лекции в университетах, а на свои вечеринки — приглашать французских философов, литераторов, артистов, художников, ученых.
Кажется, подобного в истории войн еще не было… Чего нахватаются молодые русские дворяне в университетских стенах? Не вернутся ли они домой с революционными якобинскими идеями, опьяненные духом вольности?.. Эти мысли не давали покоя государю после сообщений из Парижа.
Приближенные успокаивали Александра I, заявляя, что лекции в Парижском университете посещают лишь несколько десятков офицеров, в основном — из знатных фамилий. Такие якобы не захотят из-за якобинских идей терять свои привилегии и состояния.
— Десятки быстро могут превратиться в тысячи, а это уже грозит революцией у нас, в России… — отвечал Александр.
Что ж, опасения царя были не напрасны. Немало русских дворян, посещавших лекции в Париже, стали впоследствии декабристами.
Офицер гвардии Михаил Сергеевич Лунин познакомился во французской столице с известным социалистом-утопистом Сен-Симоном.
Труды этого вольнолюбивого мыслителя «Письма женевского обитателя к современникам», «Записки о всеобщем тяготении», «Введение к научным трудам XIX века», «Очерк науки о человеке» были популярны среди русских офицеров, служивших во Франции в 1814–1815 годах.
Выводы Сен-Симона о необходимости создания общества, в котором все должны трудиться, о единении в таком обществе науки и промышленности заставили молодых дворян по-новому взглянуть на политические и социальные проблемы в мире и в Российской Империи.
Сен-Симон считал Лунина своим учеником и надеялся, что этот русский офицер станет пропагандистом социалистических идей у себя на родине.
После возвращения из Франции Михаил Сергеевич вышел в отставку, но через пару лет снова поступил на службу в гусарский полк. Он вошел в «Союз спасения» и в другие тайные общества декабристов.
В январе 1826 года его арестовали и сослали на каторгу. Но и в Нерчинских рудниках, и в поселении близ Иркутска Лунин сохранял верность революционным идеям и занимался публицистикой, обличая в своих трудах царизм.
Один из его товарищей заметил, что Лунин «пронес идеи вольности от берегов Сены до Ангары».
— Хоть государь-император Александр Павлович и не дожил до декабрьского восстания 1825 года, но предчувствовал его, — вспоминали его царедворцы.
— Дерзкие мысли о свободе, равенстве, братстве засорили головы нашей молодежи еще в Париже… — заявил один из приближенных покойного Александра I после подавления восстания.
Переменчивый 1815 год
Человек, однажды победивший, будет всю жизнь потом черпать силы в этой борьбе.
Георгий Жуков
Неудача всегда дает нам чувствовать власть наших притязаний… Успех влечет за собой своего рода опьянение; люди заурядные не в силах ему противостоять.
Оноре де Бальзак
Злые языки называли Венский конгресс «танцующим конгрессом», поскольку международные переговоры в австрийской столице частенько прерывались балами, концертами, театральными постановками, приемами.
2 марта 1815 года на одном из таких балов оркестр внезапно смолк, и кто-то из официальных лиц произнес:
— Дамы и господа, случилось невероятное!.. Узурпатор вырвался на волю!.. Наполеон, с верными ему войсками, высадился на юге Франции!.. К нему присоединяются все новые и новые силы!..
Раздались вскрики, возгласы изумления. Какой-то приверженец Бурбонов даже хлопнулся в обморок.
И смолкла в Европе танцевальная музыка…
И снова зазвучала военная…
«…Наполеон, которого стерегли одни англичане и о котором говорили как о мертвеце… сел на суда со своею гвардиею, силою до 1200 человек, имея провианта на шесть дней и шесть легких орудий.
Генералы Бертран и Друо сопровождали его и ему удалось благополучно отплыть от острова Эльба, имея свое направление к северу от онаго…
И ежели ему удастся соединить корпус из нескольких тысяч французских войск, то, конечно, большая часть военнослужащих передадутся на его сторону и бедствия Европы снова возобновятся».
