Русский Марс - [35]

- Уже не рискуя ни совершать разворот, ни даже погасить парус... подсказала Дашка. - А дальше?

22

Уже не рискуя ни совершать разворот, ни даже погасить парус, "Луара" продолжала инерционный полет. Масса гондолы, как вылитая за борт китовая ворвань, предохраняла экипаж от зыбей Предела, создавала в себе и вокруг себя микроскопический штиль старой доброй Эвклидовой геометрии. Шли годы. Растения в оранжереях непредсказуемо мутировали в искусственном освещении. Рождались и росли дети, не видевшие звезд. Вспыхнули и были подавлены железной рукой капитана два больших мятежа и несколько малых бунтов. Мефодий научился сначала летать, а потом ходить. Мама умерла при родах. Дядя Бен и компьютер стали его первыми собеседниками.

Самой сильной из первых осознанных эмоций Мефодия была ненависть: он страстно возненавидел Осипа Тяжко - за то, что тот оказался прав. Дядя Бен смеялся над этой ненавистью. "Не бывает правоты навсегда, - говорил он. Не бывает абсолютных истин. Даже дважды два не везде четыре". "Но ведь асимптота недостижима - на то она и асимптота", - возражал Мефодий. "О да! Ахиллу ни в жисть не догнать черепаху!" - смеясь, отвечал дядя Бен. И объяснял апории Зенона, отложив на время тетрадь Мефодия с недоподчеркнутыми красным ошибками в дифференциальных уравнениях.

Что человеческая культура без математики? И что математика вне её? Существуя как будто бы в разных пространствах, они формируют друг друга. Как тонкий узор атомарных цепочек металла в двуокиси кремния: формируя друг друга, узор и кристалл образуют поющую устрицу... Дядя Бен был очень сильным математиком и в высшей степени культурным человеком. До хрупкости маловероятное сочетание.

"Земля!" - закричал однажды марсовый "Санта-Марии".

"Звезды!" - оглушительно заорал в интерком дежурный оператор "Луары".

Почти шесть лет прошло с момента погружения в Предел. И вот сомкнулись вновь окружности и сферы, опять возникли направленья, и звезды стали походить на звезды. "Смотрите, - плача говорили взрослые. - Смотрите же! Вот точно такими мы видели их на Земле..."

Нет, не совсем такими. Не точно.

Прямо по курсу, чуть-чуть в стороне от скомканного паруса "Луары", мигала слабая зеленоватая точка - Солнце. А за кормой в полнеба полыхало рыжее мохнатое светило. Как вскоре показал спектральный анализ с поправками на эффект Допплера, это была не Проксима Центавра, а Денеб - Альфа Лебедя. И самое странное: флагман Восьмой Звёздной не приближался к ней! Он удалялся от неё - на девяноста пяти сотых световой. Парус "Луары" медленно, словно нехотя, расправлялся под дуновением легкого звёздного бриза.

Беседуя с Мефодием, дядя Бен и компьютер успели изрядно погутарить и между собой, обсасывая то апории Зенона, то парадоксы парастереометрии Молодцова. Захар не знал их языка - но исправно подбрасывал тему за темой. Обратно "Луара" летела не наугад. Второе погружение в Предел произошло в расчетное время, в рассчитанном месте и с рассчитанной скоростью. С парусом, погашенным за несколько минут до погружения.

Спустя три года по бортовому времени "Луара" косо пронзила плоскость эклиптики в районе орбиты Урана и стала удаляться от Солнца в направлении на Южный Крест. И ещё полтора года понадобилось, чтобы снизить скорость с 0,98 световой до планетарной и вернуться в Систему.

- Дальше ты знаешь, - сказал Мефодий.

Да, дальнейшее мне было известно. Двадцать с половиной лет тому назад я сам распутал путаницу в официальных сообщениях комиссии ООМ и, возгордясь, немедленно отправил подробное письмо в Академию Наук Сибирской Федерации. С формулами, картами и графиками. Спустя три месяца я уже принимал трудовые процедуры на Ваче. Мой лечащий наставник выбивал из меня математическую заумь: то километровыми кроссами по сугробам, то охотой с голыми руками на волка (ни в коем случае не убивать, их у нас всего сорок три!), то весенним строительством ветроустойчивых стаек для тех же волков в противогазе и в герметичном прорезиненном балахоне. И выбил напрочь...

Я обнаружил, что рассказываю Дашке и Мефодию о санатории на Ваче и, сомкнув пальцы на чаре, показываю им, как нужно душить волка - чтобы не насмерть, а только уснул. Дашка, жалостливо кивая, слушала, а Мефодий рассеянно возил пальцем по скатерти и ждал, когда я закончу.

- Вот так, - закончил я. И почему-то разозлился. - А ты в это время... Ведь это все из-за вас. "Делириум астрис".

- Я в это время с другими такими же дураками искал уран на крайнем западе долины Маринер, - сказал Мефодий. - Дядя Бен в это время сидел в палате для буйных. А Люська в это время, ни черта не понимая, закладывал меня господину Волконогову. В это же самое время бортовая Память "Луары" отчаянно противилась попыткам ООМовских умников стереть алгоритмы Молодцова-Смоллета. И громоздила такие блоки, что Люська до сих пор подбирает к ним ключики. Можно, конечно, поискать виноватых, только зачем?

- Незачем... - согласился я, помолчав. - Но чего добивается, например, господин Волконогов?

- Неужели неясно? Ему охота возродить великую и единую Русь, распространить её на всю обитаемую Вселенную. Мне - то есть, теперь уже тебе - отводится роль вдохновляющего символа... Правда, спасибо Саргассе, нас будет очень трудно заменить: хоть какая-то гарантия личной безопасности.