Русский - [47]

Он оттолкнул Владимира и сел. Дикая боль пронзила левую сторону головы. На несколько секунд он отключился и снова рухнул на пол. Подняв руку, он нащупал повязку.

— У тебя будет необычное левое ухо, — ухмыльнулся Владимир, закрывая аптечку. — Женщины на тебя будут заглядываться.

«Рахш» развернулся и остановился. За рулем сидел Грегорин, рядом — Кролль. Вдруг машина затряслась — ее накрыла ударная волна от сильного взрыва. Водитель дал задний ход, и потроха БТР жалобно заскрежетали.

— Долго я был в отключке?

— Минут двадцать-тридцать. Ты пропустил хорошую перестрелку. Несколько боевиков Хоссейни после его выстрела вернулись в банк, так что пришлось с ними разобраться. А потом из подвала прибежала еще куча народу. Этого уже было для нас многовато.

— И вы отступили. Вы жалкие трусы.

Дима снова попытался приподняться, но Владимир его удержал:

— Эй, ты жив. Мы тебя оттуда вытащили. Хоть раз в жизни будь человеком, скажи спасибо.

Прогремели два взрыва, и их снова тряхнуло. Кролль обернулся к Диме:

— Ах да, мы тебе забыли рассказать: америкосы прибыли. Вон местные по ним из танка палят.

Дима отбросил руку Владимира и сел, на этот раз медленнее.

— Мы нашли бомбу, мы попали прямо в логово ССО.

Кролль согнулся над своим планшетником:

— Она движется.

— Что движется?

— Бомба. — Кролль похлопал по прибору, лежавшему у него на коленях. — Я же тебе сказал, что навигатор работает. Похоже, придется нам опять ползать по горам.

БТР снова качнуло — это Грегорин вывернул руль, чтобы не врезаться в очередное препятствие. За окном замелькали синие и алые вспышки.

— Ух ты, впереди американские «Хамви». Подорвали грузовик ССО. — Он нажал на тормоза и дал задний ход, бешено крутя руль. — Черт, они идут сюда.

Но ему не удалось завершить маневр. Мгновение спустя белая вспышка осветила внутренность «Рахша», и нос его задрался к небу, словно какой-то гигант схватил его и потом уронил на землю. На несколько секунд воцарилась тишина.

— Вылезаем, вылезаем, быстро!

— Где здесь дверь, мать ее?

— Американские солдаты подходят. Сорок метров. Пошли-пошли, бегом!

За разбитым лобовым стеклом металось пламя.

— Ну какого черта они делают эти штуки так, что из них вылезти невозможно?

— Это чтобы ты оставался на своем посту и сражался до последнего, как истинный солдат революции.

— Да пошли они со своей революцией.

Наконец Зираку удалось открыть боковую дверцу, и они вывалились прямо в растекающуюся лужу топлива, хлеставшего из лопнувшего бака. Едва успели выбраться из лужи, как пуля, выпущенная кем-то из американцев, срикошетила от тротуара и превратила бензин в огненное озеро.

Их спасла широкая трещина в асфальте, образовавшаяся во время землетрясения. Загудело пламя, и брошенный БТР загорелся. Они смотрели, как их машина превращается в черный скелет. Два морпеха, спрыгнувшие с «Хамви», обошли горящий «Рахш».

— Хорошо попали.

— Ага, точно. Есть там жареные иранцы?

— Есть. Круто!

Они зашагали прочь неторопливо, словно хозяева, уселись в свой вездеход и укатили.

Дима, усталый, голодный, с больной головой, в ожогах, воняющий бензином, чувствовал, что у него уже нет сил ни злиться, ни ругаться. Он взглянул на часы — стекло треснуло, но стрелки еще двигались. Двадцать четыре часа прошло с того момента, как он вылетел на задание; у него было более сотни спецназовцев, два вертолета и две машины. И вот теперь он сидел в яме с четырьмя солдатами, вертолеты и машины пропали, а бомбу они так и не нашли. Да, для того чтобы выбраться из этого дерьма, им придется постараться.

30

Двери оказались слишком массивными, вскрыть их было невозможно. А кроме того, людей у него было слишком мало, чтобы вломиться внутрь с шумом и треском, размахивая пушками. Оставалось только проникнуть в здание тайно.

— У каждой цепи есть слабое звено, — заявил Блэкберн.

— Да, будет когда-нибудь и на нашей улице пень гореть.

— Кстати, Блэк, ведь, чтобы стать сержантом, нужно иногда изобразить пень, а?

Они нашли слабое звено. В задней части здания обнаружилась пожарная лестница. Нижнюю часть ее срезало снарядом, но неподалеку проходила труба. Блэкберн полез первым, дотянулся до нижней перекладины лестницы и схватился за нее как раз в тот момент, когда его нога соскользнула с трубы. Лестница заканчивалась у окна с матовым стеклом. Блэкберн разбил стекло: туалет. Одну ногу он поставил на бачок, другую — на унитаз. Сверху заглянул в кабинки; их было пять штук, все пусты. Он спрыгнул на пол и еще раз проверил: никого. Тогда он высунулся в окно и знаком приказал остальным двигаться.

Следующим в окно при помощи Блэкберна забрался Маткович, за ним — Монтес. Кампо зацепился ногой за рычаг сливного бачка; звук хлынувшей воды в тишине показался им громким, словно взрыв, и они замерли. Снаружи послышались шаги. Блэкберн показал на свой автомат и покачал головой: не стрелять. Кампо, стремясь исправить свою оплошность, бросился к двери и встал за ней, сжимая нож. Дверь открылась, и на пороге появился офицер, глядевший на американцев расширенными от ужаса глазами. Он потянулся к кобуре, но в этот момент Кампо одной рукой закрыл ему рот, а другой вонзил в грудь нож. Человек захрипел, обмяк и опустился на пол.