Русский - [44]

Кролль по рации сообщил из заднего «пейкана»:

— Навигатор заработал! Я гений.

— Ладно, гений, давай координаты.

— Я сейчас как раз над этим работаю.

По мере приближения к дому Амары вой зениток становился все громче; затем раздался пронзительный свист и мощный взрыв.

— Класс! Дядя Сэм уже на подходе. Давай быстрее!

Кролль снова заговорил:

— Так, есть сигнал из центра Тегерана.

— Ну ты даешь, а поточнее нельзя? Назови хотя бы улицу.

— Здесь куча помех — ничего не могу поделать.

— Тогда вся надежда на Амару и замечательного Газула.

Дом был окружен высокой стеной, за которой раскинулся сад, но ворота на улицу были распахнуты. Окна были забраны решетками и закрыты ставнями. Грегорин и Владимир обошли стену по периметру и сообщили, что все тихо.

Дима снова позвонил Амаре.

— Вы одна?

— Да, прошу вас, поторопитесь!

— Подойдите к двери и впустите нас.

— А с чего ты решил, что ей можно доверять? — прошипел Владимир, когда они приблизились к двери.

— А я пока ничего не решил.

Дима сам не помнил, в какой момент он понял свою ошибку. Он думал, что Дарвишу можно доверять, но в смутные времена люди меняли союзников и врагов каждые несколько часов. Это вполне могла быть ловушка. Амара могла сорваться, муж мог что-то заподозрить, а может, она сама ему уже все рассказала. Но даже если Дарвиш говорил правду, они все равно шли на безумный риск, хотя, с другой стороны, разве не рискованно пытаться найти бомбу в разрушенном землетрясением осажденном городе?

Они остановились метрах в пяти от входа. Дверь приоткрылась, затем щель расширилась. Дима сделал своим людям знак оставаться на месте — он хотел как следует разглядеть Амару. Женщина дрожала, лицо было залито слезами, что было вполне естественно, но она не трогалась с места. Он смотрел на нее, пытаясь сообразить, что в этой сцене не так. Амара продолжала стоять неподвижно, вцепившись в дверной косяк, чтобы не упасть. Через несколько мгновений она поманила его к себе. Свет в холле, у нее за спиной, падал откуда-то справа, и Дима, заметив в тени движение, принял решение.

Подняв автомат, он выпустил короткую очередь. Дима надеялся, что не растерял навыков меткой стрельбы, — он рассчитывал, что тот, кто прятался за дверью, подумает, будто Амара ранена или убита. Пули должны были пролететь прямо у нее над головой, а ударная волна отбросит ее назад, в коридор.

Спецназовцы рассеялись, ожидая ответных выстрелов. Дарвиш оказался прав: Газул Халин обычно стрелял, а потом уже думал — если вообще думал. Шеф разведслужбы выскочил из дверей, размахивая «узи», как актер в дешевом сериале. Он выпустил несколько очередей по пустынной улице, и за это время Дима успел прицелиться, так что пуля попала иранцу прямо в запястье, прошила его и угодила в пистолет-пулемет.

«Узи» вылетел из рук Газула. Пока иранец корчился на асфальте, Дима прыгнул вперед, наступил ему на раненую руку и другой ногой отшвырнул в сторону оружие.

— Газул Халин? Благодарю за радушный прием.

Он с силой ткнул стволом автомата в пах раненому:

— Мы немного торопимся, так что на этот раз не останемся на чай. Российское правительство хочет получить обратно свою атомную бомбу.

Он бросил взгляд в сторону двери. Амара лежала неподвижно. Кивком он велел Грегорину подойти и проверить, что с ней.

Газул яростно дергался на земле, словно раненый бык, лицо его было искажено гневом, болью и бессильной злобой. Дима не отпускал его руку:

— Кафаров нам тоже нужен. И ты отведешь нас прямо к нему.

Газул в ярости зашипел. В конце концов он выдавил ответ:

— Да пошел ты…

Владимир наступил ему на здоровую руку.

— Никуда мы не пойдем. Сейчас ты будешь смотреть, как мы по очереди трахаем твою жену — живую или мертвую. А можешь отвести нас к Кафарову. Ну, что, по-твоему, лучше?

Владимир нажал ботинком сильнее. Диме много раз приходилось наблюдать подобное зрелище: человек, загнанный в угол, но зацикленный на своей гордыне, потерявший способность разумно мыслить. Люди, занимавшие высокие посты, нагонявшие на подчиненных страх, были хуже всего — трусы все до единого. Он бросил взгляд на Амару, которая по-прежнему не шевелилась.

Постепенно шипение стихло. Нижняя губа Газула задрожала, и слезы ярости сменились слезами страха и жалости к себе. Когда он поднял голову и кивнул Диме, вид у него был несчастный.

— Я согласен.

26

Оба «пейкана» послужили им верой и правдой, но сейчас пришло время пожертвовать одним из них.

— Я думаю, нужно позволить им тянуть жребий, — предложил Кролль.

Дима, который перевязывал Газулу руку, вытаращил глаза:

— Ну что ты городишь, это же просто машины!

— Там, откуда я родом, говорят, что машина — друг человека.

— Это потому, что вы съели всех собак. Давай быстрее, ладно?

— Прощай, друг. — Кролль похлопал по капоту того автомобиля, в который забирались Грегорин и Владимир. Они вызвались найти бронетранспортер.

— Нужен хороший, новенький: чтоб была надпись «ССО», но никаких следов от пуль, и заберите форму экипажа. Только смотрите, сначала снимите форму, а уж потом стреляйте.

Владимир отмахнулся от указаний Димы:

— Ну, папочка, мы же не в первый раз этим занимаемся.

Через пятнадцать минут по подъездной дорожке дома Амары загрохотал «Рахш», и из машины вышли Грегорин и Владимир в полной боевой форме ССО.