Русский лабиринт - [9]
– И что, все письмо? – удивился Иван Селиванович.
– Не, не все, конечно. Только я дальше не читал – сразу к тебе.
– Дай-ка.
– В смысле налить? – спросил полублаженный Платон.
– В смысле письмо!
– А… держи, – Платон бережно передал конверт и снова взялся за бутыль.
Иван Селиванович достал листок в линейку из школьной тетрадки.
– Так… поздравляю… стал дедушкой… ребенок здоровый…имени еще не дали. – Ветеран поднял глаза. – Так ты что, не прочитал, кто у тебя – сын или дочка?
Платон помотал головой.
– Селиваныч, веришь, духу не хватило, решил сначала к тебе.
– Ну, точно… Матрена. Сын у тебя, понял… дедуля?
Платон выпустил воздух из щек, будто штангу с груди сбросил.
– Дорогой мой Ветеран, Селиваныч мой дорогой, давай за внука, здоровый, вишь… как назовут-то, а? В честь деда небось не назовут, а жаль. Да куда там – в честь деда, нужен им такой дед? – Платон как-то сразу, без переходного состояния, пустился в печаль. – Им и отец такой не нужен был, а я уже было размечтался…
– Хорош кручиниться, – усмехнулся Иван Селиванович, возвращая письмо. – Ты внимательно дочитай, в гости зовут, на крестины.
– Да ну? – удивился Платон, вчитываясь в строчки. – Действительно. Вот же какая ядрена-матрена выходит. Столько лет – ни весточки, а тут… зовут даже… приглашают.
В глазах у Платона сверкнули слезы. Иван Селиванович взял бутылку и налил Платону до краев.
– Радуйся, дурак. Твой род продолжился, а ты плакать собрался. Давай за продолжение твоей фамилии! Готов?
– Готов, готов… – Платон утер глаза и счастливо улыбнулся. – Вишь, как оно вышло?
– Вижу… Матрена ты наша. Не у всех так получается. Поздравляю! – Иван Селиванович грустно улыбнулся в широкую бороду и хлопнул Платона по плечу. – От сердца поздравляю! Молоток!
Скоро Платон отправился еще за бутылкой и закуской, по пути заглянул на кухню – рассказать всем бабам про свое счастье, но там осталась только Василина. Платон тут же поделился новостью, Василина всплеснула руками и поцеловала Платона в щеку.
– Молодец, Платоша, извиняюсь, Сергей Васильевич, ой, молодец!
– Приглашаю в гости, – важно сказал Платон, – сегодня гулять будем. Приходи, Вась, и Серегу непременно захвати. Я сегодня счастливый!
Пока Платон снова бегал за беленькой, весть облетела весь дом. Не успел виновник торжества занести в свою каморку пакет с продуктами и вытащить из кармана штанов заветный бутылешник, в дверях появилась Салтычиха.
– Ты, говорят, сегодня дедом стал?
– Ну, не совсем сегодня…пока письмо шло…
– Неважно. – Салтычиха занесла в комнату свое крупнокалиберное тело, поглотив половину свободного пространства. – Поздравляю и – вот… – откуда-то на столе появилась бутылка без опознавательных знаков с чем-то красным. – Собственного настоя… на калине.
– Благодарствуй, Пелагея. – Платон весь светился. – Сади…присаживайся, куда удобно. Я пока колбаски нарежу.
– Да ладно, резальщик тоже, – благодушно заворчала Салтычиха, – дай сюда. Это дело бабье. Разливай пока.
– А что разливать-то, ядрена-матрена, водочку или эту твою настойку?
– Да что хошь, все одно ничего не останется.
– Тоже верно, – согласился Платон и взялся за магазинное, все-таки здесь риска было меньше.
– А! Парад-алле! – в комнату вихляющей походкой зарулил Артист и, копируя Высоцкого, прохрипел: – Ну-с, граждане уголовнички, займемся делом?
– Сам ты уголовник, – не разобралась в искусстве Салтычиха, – да еще халявщик.
– Художника обидеть может каждый, как говорится, – не очень обижаясь, пожаловался Артист, подходя к столу и вынимая, как давеча сам Платон, бутылку из кармана штанов. – Берег для себя, на какой-нибудь праздничный случай… – Артист закашлял в кулак с зажатым пузырем. – А вот, вишь, праздник тебе выпал. Усек?
– Усек. Садись, прочистим трубы пока.
– Прочистим трубы, начистим зубы, – пропел Артист и подставил стакан.
– Подожди, Ветерана надо позвать, я у него начинал, в смысле, отмечать.
– Пропустите ветерана, у меня же ноют раны, – опять пропел Артист и пододвинул стакан вплотную к открытой бутылке. – Он сейчас сам завалится – я видел, как он пиджак свой драный надевал.
– Не драный, дурак ты, а ограбленный, – «культурно» подправила Салтычиха, выкладывая колбасные дольки на единственную нещербатую тарелку.
– Какая разница, все равно сейчас придет. Не томи, Платон!
Сергей Васильевич разлил полных три стакана – бутылка почти опустела. Салтычиха тяжело опустилась на стул, жалобно скрипнувший под ее могучим телом.
– Ну что, родимый, за внучка твоего, чтоб ему здоровьица да счастья поболе дедулиного!
Платон и Артист вздохнули на слове «счастье» и, чокнувшись с Салтычихой, задрали головы.
– Как твои внука назвать думают? – под лучок спросил Артист.
– Не знаю. Но не в честь деда, это точно, – снова вздохнул Платон.
– А с чего это дедовское имя им не подходит? – возмутилась Салтычиха. – Дети вообще вредные, это я даже как мать могу сказать. Пока растут – мучайся с ними, следи, сопли и говно вытирай, воспитывай, а потом начинается: мать плохая, все не по-ихнему, ты им только добра желаешь, а они за твое же добро тебя же в ребро.
– Так люди устроены, – философски заметил Артист. – Плохое лучше запоминается. Усек?
Книга стихотворений современного поэта. На стихи Дмитрия Дарина написано более 60 песен, вошедших в репертуар Иосифа Кобзона, группы «Самоцветы», ансамбля песни и пляски «Казачий курень» и др. Автор (р. 1964) – доктор экономических наук, член Союза писателей России. Его стихи переведены на испанский, французский, болгарскими языки.Содержание:Сестра моя, Россия…Я вернулся с войны…Я сам зажег свою звездуИсторические поэмы:> Отречение> Перекоп> Стрельцы> Сказ о донском побоище.
В этом, уже седьмом сборнике известного русского поэта, писателя и публициста Дмитрия Дарина читатель найдет как ранние, написанные еще в прошлом веке, так и последние по времени стихотворения, посвященные самой главной любви поэта – России. Творческая задача Дарина – выразить и тем самым усилить свет Родины, свет внутренний, исходящий из всего красивого и талантливого, что есть в родном Отечестве. Показать не просто Русь, но Русь Осиянную – мерцающую нежной любовью, гордой красотой и преодолевающей силой.
Василий Зубакин написал авантюрный роман о жизни ровесника ХХ века барона д’Астье – аристократа из высшего парижского света, поэта-декадента, наркомана, ловеласа, флотского офицера, героя-подпольщика, одного из руководителей Французского Сопротивления, а потом – участника глобальной борьбы за мир и даже лауреата международной Ленинской премии. «В его квартире висят портреты его предков; почти все они были министрами внутренних дел: кто у Наполеона, кто у Луи-Филиппа… Генерал де Голль назначил д’Астье министром внутренних дел.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Торчит Саша в чайной напротив почты, пьет кислое пиво, гордо посматривает на своих собутыльников и время от времени говорит: — Если Бог, — говорит, — когда-нибудь окончательно осерчает на людей и решит поглотить всех до последнего человека, то, я думаю, русские — на десерт».
Вам никогда не хотелось остановить стремительный бег времени и заглянуть в прошлое? Автор книги, Сергей Псарёв, петербургский писатель и художник, предлагает читателям совершить такое путешествие и стать участником событий, навсегда изменивших нашу привычную жизнь. В книгу вошла повесть о послевоенном поколении и службе на космодроме Байконур, а также материалы, связанные с историей лейб-гвардии Семёновского полка, давшего историческое название одному из интереснейших уголков старого Петербурга – Семенцам.
Это — роман. Роман-вхождение. Во времена, в признаки стремительно меняющейся эпохи, в головы, судьбы, в души героев. Главный герой романа — программист-хакер, который только что сбежал от американских спецслужб и оказался на родине, в России. И вместе с ним читатель начинает свое путешествие в глубину книги, с точки перелома в судьбе героя, перелома, совпадающего с началом тысячелетия. На этот раз обложка предложена издательством. В тексте бережно сохранены особенности авторской орфографии, пунктуации и инвективной лексики.