Русский каганат. Без хазар и норманнов - [102]
Этот сюжет вызвал немалые затруднения в интерпретации и длительную научную дискуссию. Особую популярность получила версия об ошибке переписчика, что якобы в оригинале было написано «сурские» письмена, то есть сирийские. Но в те времена сирийской общины в Крыму не было, а автор Жития говорит только о народах, постоянно проживавших в Крыму.
Другие считали русов норманнами и утверждали, что биограф Кирилла русами мог назвать живших в Тавриде готов, чей язык «похож» на норманнский. Но ученик и сподвижник Кирилла был прекрасно осведомлен о существовании племени готов, и в XVI главе Жития готы упоминаются среди народов, имеющих свое письмо.
Н. К. Никольским была предложена версия о «русских письменах» Жития как глаголице[1073], имеющая логическое продолжение в отождествлении русов с дунайскими ругами. Руги, жившие на Дунае, уже в V в. исповедывали арианство (течение в христианстве, согласно которому Бог-Сын не равен Богу-Отцу, а лишь подобен Ему). Поскольку еще в 325 г. на Вселенском соборе арианство было объявлено ересью и потом преследовалось, поэтому арианам для записи богослужения потребовалась тайнопись. Именно арианской тайнописью, по мнению многих ученых, и была изначально глаголица – система письменности, именовавшаяся «русским письмом» в южно- и западнославянских землях в XII–XV веках. Первоначально глаголица не была славянским письмом, и для ее приспособления к славянской речи потребовалось введение дополнительных букв. Также глаголицу часто называли «готским» письмом. То есть выражение «русское письмо» здесь носит религиозный смысл (как алфавит неортодоксальных христиан). А в Житии Кирилла «русские» – это явно этническая принадлежность, а не религиозная. Суть именно в том, что народ русов имел свою письменность и знал христианство. Кроме того, следы ругов в IX веке в Крыму не обнаружены археологически.
Вспомним, что «русские письмена» в Житии Кирилла упоминаются в одном ряду с труднодоступными восточными языками и системами письма, которыми тяжело овладеть европейцу. Видимо, восточной была и система письма увиденного Константином Евангелия. Тем более что Кириллу пришлось различать «буквы гласные и согласные», сравнивая с греческим языком. А лишь в семитических алфавитах гласные обозначались огласовками. Потому в принципе можно предположить возможность миграции части населения Русского каганата в Причерноморье и Крым.
Наследие Русского каганата?
В культуре Древней Руси есть большой пласт, вероятнее всего связанный именно с Русским каганатом. Во-первых, это древний объем Руси в древнерусских письменных источниках, очерчивающий лишь территорию славянских племен, входивших в состав Русского каганата, – волынцевскую культуру, а также титул «каган», применяемый митрополитом Иларионом к Владимиру Святому и Ярославу и автором «Слова о полку Игореве» – к Олегу Тмутараканскому.
Ученые давно обратили внимание, что в летописях существует «широкое» и «узкое» понятие Русской земли. Впервые понятие «Русская земля» упоминается в договоре Олега 911 г., правда, без упоминания территорий. По договору князя Игоря ясно, что «русская страна» – это Киев, Чернигов, Переяславль, а также что-то в Северо-Восточном Причерноморье. Мы уже говорили, что причерноморские русы были союзниками, а не вассалами киевского князя. Поэтому остаются только города Среднего Поднепровья. Хорошо видно, как век от века расширялась собственно Русская земля, включая новые территории. Но и в XII в. хорошо помнили, что в «узкий смысл» понятия «Русь» не входят Новгород и его земли, Ростово-Суздальская земля, Рязанская, Смоленская, Полоцкая, Владимиро-Волынская и Галичская территории, древляне, тиверцы, а также северные области радимичей и вятичей. В. В. Седов совершенно прав, отождествив изначальную Русскую землю летописей с волынцевской культурой, носители которой входили в Русский каганат.
Кроме того, это «знаки Рюриковичей», самые близкие аналогии которым находят археологи на территории лесостепного варианта салтовской культуры – земле Русского каганата.
Множество сюжетных совпадений отмечается в осетинских Нартах и русских былинах древнейшего Киевского цикла. Ж. Дюмезиль считает, что в ряде случаев необходимо говорить об общих истоках древнейших русских былин и осетинского эпоса[1074]. Эти истоки – в туранских авестийских преданиях и иранской «Рустемиаде». Поразительные сходства между Нартами и былинами замечали еще в XIX в. фольклористы М. Халанский и В. Ф. Миллер.
Иногда совпадения банальны и относятся лишь к общему индоевропейскому прошлому славян и иранцев. Но иной раз действительно примечательны. Наиболее точные совпадения касаются Святогора и Ильи Муромца. Богатырь Святогор сопоставляется с великаном Мукарой из Нартов. Напомним, что Святогор – повелитель и единственный житель неких «святых гор», наделенный неслыханной силой. Он настолько тяжел, что когда спускается на равнину, земля не выдерживает его, и он вынужден удалиться домой.
Однажды Святогор сталкивается с Ильей Муромцем. Они братаются и вместе отправляются в паломничество «по святым горам». По пути им встречается каменный гроб, и они решают примерить, кому он окажется впору. Первым ложится Илья, но гроб ему велик. Потом туда спускается Святогор. Гроб идеально подходит ему, но когда великан пробует встать, то ему не удается. Илья пытается помочь товарищу, но и ему не удается вытащить Святогора из глубокого гроба. Тогда великан просит Илью разбить скалу. Но всякий раз, когда богатырь ударяет по ней палицей, вокруг гроба появляется новый железный обруч. Хозяин «святых гор» чувствует, что ему конец, и просит названного брата наклониться, чтобы перед смертью передать ему свою силу. Илья отказывается: «Будет с меня силы, больший братец, не то земля на себе носить не станет». Великан отвечает: «Хорошо ты сделал, меньший барт, что не послушал моего последнего наказа: я бы дохнул на тебя мертвым духом, и ты бы лег мертв подле меня. А теперь прощай…» Тут Святогор передает Илье свой меч. В иных записях былины хозяин святых гор отдает Илье и свою жену. Великан Мукара в Нартах тоже властитель гор, подружившийся с богатырем – осетинским героем Созырыко. Мукара устраивает подобное состязание, только не опусается в каменную могилу, а ложится на дно моря, которое вдруг покрывается льдом и становится его гробом. Но в Нартовском эпосе великан все же дует на своего младшего товарища, который от этого не умирает, а оказывается жив и здоров, забирает меч, жену и сокровища Мукары. Жилище Святогора и его осетинского аналога – это, конечно, Кавказские горы. Ясно, что этот эпизод не мог быть заимствован русскими у осетин или наоборот: слишком много этнографических отличий при в целом одинаковой сюжетной линии. Причем отличия объяснимые. Черты же русского эпоса свидетельствуют, что его первоначальные создатели бывали на Кавказе и знают обычаи аланских племен. Каменный гроб, столь подробно изображенный, – это типичные склепы аланских племен (русы Кавказа сооружали, как и салтовцы, земляные катакомбы, а аланы – скальные склепы).
