Русский Исход. Керчь. 1920 - [18]

.

Трансатлантический пароход «Россия» (из собрания А. Девяткина)

Несколько ранее обещанного срока, в 13:15, в город пришли ледокол «Гайдамак» и пустой пароход «Россия». Оба корабля недолго простояли у Широкого мола, забрав всех оставшихся одиночных людей, и снова вышли в пролив. В 14:10 канонерская лодка «Грозный» вышла из порта, генерал Ф. Ф. Абрамов объехал на катере все погруженные пароходы и, отдав распоряжения, приступил к выводу транспортов в Чёрное море к Кыз-Аульскому маяку. В 14:20 последняя гружённая людьми баржа № 56 отчалила от Широкого мола, на котором не оставалось ни одного солдата. Только после этого, в 14:22, вооружённый ледокол «Всадник» под флагом начальника 2-го отряда вышел из Керчи в пролив к ледоколу «Гайдамак» для переговоров с начальником штаба флота Н. Н. Машуковым.

После этого «Гайдамак» отправился к Кыз-Аулу для непосредственного доклада Главнокомандующему, телеграфировав в пути: «Въ Керчи всё идётъ въ исключительномъ порядке. Все войска посажены на корабли и вышли въ Керченский проливъ. Посадка окончена. Въ городе не осталось ни одного солдата, все раненые увезены. Противника нетъ. Угля хватаетъ всему отряду. Въ городе полный порядокъ. Беренсъ — на «Всаднике», а Абрамовъ — на «Грозномъ». Къ 16 часамъ выйду къ «Корнилову «».

А затем последовало второе дополнительное сообщение: «Посадка закончена. Взяты все до последняго солдата. Для доклада Главкому везу генерала Кусонскаго. Иду на соединение»[71].

Ледокол «Гайдамак» (предположительно)

В целом, по сообщению штабс-капитана Владимира Михайловича Кравченко, погрузка в Керчи прошла достаточно гладко, лишь одна баржа перевернулась по вине погруженных. Кроме того, когда отчаливало последнее судно, в Керчь уже вступали части Красной армии и на набережную выехал броневик. Однако он не стал открывать огонь, вероятно опасаясь судовой артиллерии находящегося поблизости ледокола «Всадник» и других кораблей на рейде — враги расстались мирно и торжественно[72].

Впрочем, по свидетельству начальника штаба 3-го кавалерийского корпуса Красной армии Александра Михайловича Хмелькова, якобы некая передовая группа всадников, войдя в город, погрузилась на рыбацкие лодки и направилась к стоящим на рейде судам, обстреливая их из пулемётов и требуя сдачи; но когда был открыт ответный огонь станковых пулемётов и нацелены тяжёлые корабельные орудия, от затеи пришлось отказаться. Судя по тем же воспоминаниям, на мыс южнее Керчи (вероятно, Ак-Бурун) были выведены две полевые батареи с целью воспрепятствовать кораблям на рейде покинуть пролив. При этом автор воспоминаний сообщает: «Однако ночью… скрытно подошли несколько судовъ противника съ потушенными огнями и помогли имъ выйти изъ Керченскаго пролива…»[73] Если это обстоятельство имело место, то, вероятно, речь идёт о транспортных средствах, оторвавшихся от буксиров и не способных двигаться самостоятельно. По крайней мере, по приведённому ранее свидетельству И. М. Калинина, с одной из барж случилось такое происшествие с ночи на утро 17 ноября.

Эту картину могут дополнить донесения красных, согласно которым в подчинении организовавшегося 16 ноября в Керчи революционного комитета состояло около трёхсот человек при одном орудии и нескольких пулемётах. Для поддержки некоего восстания и захвата судов командующий 9-й армии Кавказского фронта приказал начальнику 22-й дивизии при помощи Азовской флотилии произвести срочную переброску войск на Керченский полуостров[74]. Но необходимость в этом манёвре отпала в тот же день ввиду ухода белого флота из пролива. Не был исполнен и приказ, отданный А. В. Нёмитцем 15 ноября начальнику морских сил Чёрного и Азовского морей об оказании помощи Красной армии в занятии Керчи и захвате военных кораблей противника[75].

Линейный корабль «Ростислав» и эскадренный миноносец «Звонкий» (из собрания Ю. Чернова)

Накануне эвакуации в керченской тюрьме находилось немало политических заключённых. В то время настоятелем тюремной Евдокиевской церкви на Карантинной улице был священник Григорий Платонович Безталанный. В 1919–1920 годах по его ходатайствам к градоначальнику Николаю Николаевичу Ходаковскому были отменены некоторые смертные приговоры. Отец Григорий, опасаясь за жизнь заключённых в условиях оставления белыми Крыма и пользуясь растерянностью охранников тюрьмы, содействовал освобождению 350 человек. За это священнику была вскоре выписана благодарность от местного революционного комитета[76].

Очевидно, арестанты были выпущены после совещания 14 ноября представителей городской думы, управы и профессиональных союзов, на котором, помимо избрания исполнительного комитета по организации охраны города и тюрьмы до прихода советской власти, городской управе было поручено ходатайствовать об освобождении политических заключённых[77].

После полудня 16 ноября на канонерской лодке «Страж», стоявшей у «Ростислава», была получена радиотелеграмма начальника 2-го отряда контр-адмирала М. А. Беренса: «Давайте, давайте, давайте!», условно означавшую, что эвакуация в Керчи завершена, «Стражу» приказано уходить, «Ростислав» — затопить. Вывести плавучую батарею в условиях эвакуации было невозможно из-за отсутствия свободных буксиров и по причине недостатка времени: летом имеющий глубокую осадку бывший линкор полтора месяца тащили через весь пролив ко входу в Азовское море с постоянными посадками на мель.