Русский инок № 13, июль, 1910 - [12]

Десницею Предвечного

Спасла Твою рабу:

Нет больше слов молитвенных…

Последняя слеза

Скатилась вдруг… и мысленно

Земная жизнь Твоя

Картинами страдания

Мне живо пронеслась,

Как Вышних Сил Владычица —

Христа и Бога Мать —

Прошла Ты многоскорбную

Земную жизнь Твою,

Рабой, всегда покорною,

Быв Сыну Твоему.

Раскаянье глубокое

В душе моей царит,

Но сердце от страдания

Уж больше не болит,

А с Образа Священного

Царицы неземной,

Лик, в кротком умилении,

Кидает взор святой!

Инокиня Августа.

Преподобный Серафим Саровский (Память 19 июля)

Вот он — блаженный пустынник, взыскующий

Века грядущего благ неземных,

Вот он, в скорбях, как мы в счастии, ликующий,

Душу готовый отдать за других!

Тихо тропинкой лесной пробирается

В кожаной мантии, в лычных лаптях;

Крест на груди его медный качается,

Сумка с песком у него на плечах.

Вьется Саровка излучистой впадиной,

Сосен столетних красуется строй,

И на ходу, подпираясь рогатиной,

Движется старец неспешной стопой.

Телом согбенный, с душою смиренною,

В "пустыньку" он помолиться бредет.

Но, и молитву творя сокровенную,

Он для трудов своих топорик несет.

Белый на нем балахон; серебристые

Шапочкой ветхой покрыв волоса,

Вглубь себя он устремляет лучистые,

Полные ласки душевной глаза…

Силой он одарен благодатною,

Чуткой душой прозревает он вдаль,

Видит он язвы людские, невнятные

Слышит он вопли, — и всех ему жаль…

Он утешить готов безутешного,

Слабое детство от смерти спасти,

Или к сиянию света нездешнего

Грешную душу мольбой привести.

Всем изнемогшим в огне испытания

"Радость моя!" — он твердить: "не скорби", —

Бури душевные, грозы, страдания,

Господа ради с улыбкой терпи".

С плачущим плакать он рад; унывающих

Нежно ободрит, их дух подкрепит;

Всех же, Господень завет забывающих,

Учит он ближних, как братьев, любить.

Учит искать он богатство нетленное,

Чтоб не владела душой суета, —

Ибо все мира сокровище бренное

Нашей душе не заменить Христа!

Христос с тобою, брате!

Твой дух изнемог… и в томленьи

Упасть под крестом ты готов…

Воспрянь! и услыши глаголы

Христа-Сердцеведца к тебе:

"Во вся дни Я, сын Мой, с тобою —

И днесь… и во веки… Аминь.

Келья

Ах ты, келья, моя келья!

Келья, тихая моя!

Нет в тебе ни игр, веселья!..

Мир забыть уж для тебя!

Пред иконою святою

Я лампадочку зажгу,

И стою, стою с мольбою —

Милостей себе прошу…

Со усердьем я молюся,

Чтоб мне мир весь позабыть.

В горний я чертог стремлюся,

Чтоб мне с Богом вечно жить.

В пламенной святой молитве

Рад бываю я душой; —

Верю я, что в страшной битве

Со грехом… Господь со мной!

Он всегда со мной и будет,

Если свято живу я.

Пусть же мир тебя не будит,

Келья, тихая моя!!!

УЧИЛИЩЕ БЛАГОЧЕСТИЯ

Из жития преп. Иоанна Прозорливого — 7 марта Всяк возносяйся смирится

Рассуждая о высокомудрствовании, низводящем человека в бездну погибели и лишающем его благодати Божией, и о смиренномудрии, возносящем человека к Богу, преп. Иоанн Прозорливый предложил такой рассказ:

"Был один монах, живший во внутренней пустыне, в добродетели проведший многие годы своей жизни, но в старости подвергшийся искушению, по коварству демонов, и едва не погибший по причине своего высокомудрствования. Инок тот подвизался в великом. безмолвии, проводя все дни и ночи в молитвах, пении псалмов и богомыслии. За свою добродетельную жизнь он удостоился даже видений божественных, причем одни из них имел в бодрственном состоянии, а другие во сне (впрочем, сон его был очень непродолжителен и тонок, так что его едва можно и назвать сном). Инок этот столь усердно стремился к жизни бестелесной, что нисколько не заботился о пище тела, так что не обрабатывал земли и не возращал садовых деревьев; всецело надеясь на Бога, он с тех пор, как поселился в пустыне, никогда не имел заботы о том, как и чем питать свое тело. Оставив все привязанности земные, он горел желанием приблизиться к Богу, с нетерпением ожидая отшествия от тленного мира сего.

Постоянно помышляя о вещах невидимых и небесных, инок тот проводил многое время добродетельную жизнь, причем тело его никогда не изнемогало от его подвижнического жития и душа его никогда не была смущаема трудностью подвигов. Его жизнь расположилась как бы в некоей удобной середине между плотским и бесплотным бытием; инок тот был как бы не вполне бесплотным, не вполне плотским человеком.

За свою добродетельную жизнь инок тот был награжден от Бога тем, что ему приносился хлеб невидимою рукою: входя в свою пещеру, он находил у себя на столе чистый хлеб в количестве, достаточном для двух или трех дней. Когда инок тот чувствовал потребность в подкреплении себя пищею, то, помолившись Богу, он вкушал хлеба того, а затем песнопением насыщал свою душу, постоянно пребывая в молитве и богомыслии, совершенствуясь день то дня и предаваясь всецело упованию благ будущих. И уже он стал помышлять о возмездии своем и вознаграждении от Бога за свою добродетельную жизнь, причем представлял это возмездие, как бы имеющимся в его руках, но это-то и было причиною его падения.

Ему пришла в голову мысль, что он достойнее других пред Богом и более всех других людей имеет права на получение от Бога благодати и благ небесных; в то же время он помышлял в себе, что он ни в каком случае уже не может впасть в грех и оставить столь высокую добродетельную жизнь.