Русский флот и внешняя политика Петра I - [27]

В изобретательной голове Джемса Джеффриса возникает любопытный план. Раньше, чем мы заставим говорить самого Джеффриса словами его архисекретнейшего донесения, напомним, что план принадлежит не какому-либо неофициальному полудипломату, полулазутчику, авантюристу и конфиденциальному исполнителю темных делишек, вроде позднейших агентов «Интеллидженс-сервис» Требич-Линкольна или пресловутого Лоуренса, но официальному представителю и чрезвычайному послу его королевского величества Георга I, короля Великобритании и Ирландии и защитника веры христианской. И вот что докладывает этому защитнику веры христианской его верный слуга, отчаявшийся в средствах сорвать аландские переговоры: «Петербург, 16 (27) марта 1719 г. Царь и его министры так расположены к своему Аландскому конгрессу, что уже ничто не может отвратить их от продолжения этого конгресса. Мне сказали, что г. Остерман и г. Мардефельд посылаются на конгресс на этой неделе. Оба они уверены в успехе. Но если бы его величество (английский король - Е. Т.) признал нужным прервать эти негоциации, то я подумал о проекте, который в случае достодолжного его осуществления неминуемо прервет переговоры эффективно, по крайней мере на некоторое время. Нужно не что иное, как только послать один или два фрегата к месту конгресса и силой увезти прочь шведского уполномоченного (and bring the swedish plenipotentiary away by force). Так как датчане состоят в открытой войне с Швецией… то, по моему мнению, датчане - именно те люди, которых наиболее удобно пустить в ход для исполнения этого дела». Джеффрис высчитывает, что для удачного результата это маленькое предприятие потребует не больше 600 «решительных людей». Предусмотрительный Джеффрис учитывает, что, похитив шведского уполномоченного, придется увозить его на английском корабле по Балтийскому морю, где господствует русский флот. Но он считает несложным делом справиться с этой опасностью: «Чтобы выполнить дело с большей безопасностью, судно (на котором будет находиться схваченный шведский уполномоченный - Е. Т.)… может прикрыться русским морским флагом (the vessel employed for this service may make use of moscovite colour)». Исправность, предусмотрительность и оперативность Джеффриса не знают предела: он посылает при этом донесении на всякий случай описание русского флага «голубой эскадры», пользуясь которым можно было изготовить подложный флаг. А «прекрасный план Аланда» тоже уже заблаговременно послан.

Воображение увлекает Джеффриса в еще более заманчивые дали. В самом деле: почему бы не похитить таким же способом еще и русских уполномоченных? Тогда-то уж совсем конец конгрессу! «Если его величество (король английский - Е. Т.) сочтет нужным прервать эти переговоры и еще более эффективно, то московские уполномоченные также могут быть увезены прочь и затем высажены на берег либо в Данциге, либо в Кенигсберге или Риге», а уж в дальнейшем можно будет «изобрести какое-нибудь извинение» («some excuse may be invented»). Перед шведами же даже и извиняться не стоит.

Джеффрис понимает, что предлагаемое им чисто разбойничье дело может все-таки возбудить какие-нибудь затруднения и сомнения со стороны лорда Стэнгопа и короля Георга I. И он подчеркивает, что в данном случае есть из-за чего руки марать: «Вы не можете себе представить, какое разочарование вызовет это предприятие (в противниках - Е. Т.). Если его выполнить достодолжным образом (duely), оно подорвет все меры русских и в то же время даст случай его величеству (королю английскому - Е. Т.) заключить мир со Швецией, потому что нужно будет выбирать более безопасное место для конгресса и других уполномоченных перед тем, как они соберутся, и это займет большую часть лета»⁶. А там можно и шведов во многом успеть переубедить. Словом, нужно пойти решительно на все, вплоть до похищения уполномоченных и увоза их под чужим подложным флагом, лишь бы помешать русским заключить выгодный для них мир со шведами.

На выполнение бандитского плана посла его величества короля великобританского Джеффриса английское правительство пойти не отважилось.

ГЛАВА 13

В английской политике в разные времена ее долгой истории не раз наступали такие моменты, когда уже становилось невозможным ограничиться выдвижением против врага сил других государств и было необходимо решиться бросить все ведущееся дипломатическое предприятие и пустить в ход свои собственные вооруженные силы. Летом 1719 г. такой момент еще не наступил.

Швеция еле держалась, Дания, Голштиния, Данциг и Мекленбург были в жестоком беспокойстве, даже в Пруссии Фридрих-Вильгельм I стал склоняться на уговоры и представления бывшего «друга» Петра голштинского дипломата Бассевича. Все они устремляли свои взоры на Запад, к Зундам, все они ожидали на Балтийском море появления английского флота.

И хотя английский флот появился, но в 1719 г. он совершил только демонстрацию, частичную, слабую. Петр, правда, был раздражен и недоволен, но растерянности (которую хотелось бы видеть в русском правительстве уже летом 1719 г. послу Джеффрису) не было. Петр отвечал на козни врагов рядом внушительных действий.