Русский фактор - [10]

В 1917 году, непосредственно перед Великой Октябрьской социалистической революцией, Россия находилась в союзнических отношениях с Францией, Британской империей и ее доминионами — США, Италией и Японией, практически со всеми, кроме Германии, странами будущей G7. Такой союз с Западом против центральных держав почти не оставил добрых воспоминаний. В Антанте Россия была на вторых ролях. После 1917 года Запад военной интервенцией пытался свергнуть советскую власть, по мнению монархистов, не поддержал всей своей мощью белых, а затем установил отношения с красными. Исходя из своего главного интереса максимально ослабить Россию, Запад снисходителен к разрушителю империи Владимиру Ленину и нетерпим к ее реставратору Иосифу Сталину.

На международных конференциях 1945 года в Ялте и Потсдаме Запад признал за Москвой традиционные геополитические интересы Российской империи, а в Хельсинки — расширение сферы влияния СССР далеко за его пределы.

«Кроме того, подобное сближение, предполагающее большую открытость и контакты с внешним миром, немедленно порождало опасность эрозии режима внутри страны, что провоцировало откат назад и быстрое возвращение к холодной войне».

Алексей Георгиевич Арбатов

Тотальная холодная войны не переросла в горячую лишь из-за наличия фактора ядерного оружия. Недолгие периоды разрядки в ней носили тактический и поверхностный характер. Противником России в этом идеологическом противостоянии была практически вся романо-германская Европа, историческим врагом России являются англосаксы и поляки. Их мечта — объединение «старой Европы» и России для противодействия Соединенным Штатам Америки и их новым союзникам в Центральной и Восточной Европе, Балтии и на Кавказе. Как и все другие европейские государства с богатой историей, Россия была союзницей и воевала с разными странами. При этом часто одни и те же из них, например Германия, из союзника превращались во врага, затем опять в союзника, далее цикл повторялся.

Россия — лидер особой евразийской цивилизации. Усилившееся и восстановившее свою независимость Российское государство обеспечивает собственную безопасность расширением своего стратегического пространства присоединением народов и территорий на взаимовыгодной основе. Геополитическая экспансия утратила свой первоначальный оборонительный характер. Как и в случае других великих держав, она превратилась в инерцию и самодовлеющую ценность, а после 1917 года стала идеологической миссией. Имперское государственное устройство было материальным обоснованием авторитаризма.

Идея России — держателя мирового цивилизационного и силового баланса, была взята на вооружение российскими эпигонами геополитики у основателя теории «Хартленда» Хэлфорда Маккиндера. Такая позиция укладывалась в политическую программу противодействия усилиям США, направленным на разрушение евразийского геополитического единства.

«Попытка решить противоречия между Европой и Россией через втягивание России во внутриевропейские коалиции и превращение в часть Европы ложна и обречена на фиаско. Нельзя большее интегрировать в меньшее, не расчленив и не уменьшив это большее».

Наталия Алексеевна Нарочницкая, российский политический деятель, политолог, доктор исторических наук, старший научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) им. Е.М. Примакова РАН, глава Европейского института демократии и сотрудничества в Париже

Вместо того чтобы стремиться сблизиться с Западом и копировать Германию, Россия, по мнению сторонников этой концепции, должна возглавить свою Европу.

Идеология панславизма и восточного вопроса побуждали их мыслить категориями «союза близкородственных народов». Фактором родства определялась приверженность православию. Соответственно, предлагалось объединить вокруг России весь православный мир: в СНГ — Украину, Белоруссию, Молдавию, Грузию и Армению; на Балканах — Болгарию, Румынию, Сербию, Черногорию, Республику Сербскую в Боснии, Македонию, Грецию и Кипр.

Более перспективным, чем православное единство, выглядело «новое евразийство». Современные евразийцы как последователи Льва Гумилева и сторонники его идеи славяно-тюркского ядра Евразии фактически выступали за восстановление Союза ССР. Философско-геополитическое направление этой тенденции было развито Александром Дугиным.

Респектабельное направление евразийства представлял Евгений Максимович Примаков. Его концепция «многополярного», или «многополюсного» мира была направлена на восстановление нарушенного в результате распада СССР и стремительного возвышения США как единственной сверхдержавы равновесия в мировой системе. Средством уравновешивания Америки мог быть альянс «неаффилированных» с ней стран, прежде всего России, Китая, Индии, Ирана. Такая многополярность является не «свободной конкуренцией» нескольких полюсов, а «подновленным биполярным подходом» (англ. revised bipolarity. — Авт.) — формированием международного картеля для уравновешивания «единственной сверхдержавы». В этом отразилась заложенная готовыми блокироваться с другими «обиженными» странами для противостояния мировым лидерам своей эпохи большевиками антисистемная традиция.