Русский Эрос - [20]

И собственно, недаром в русской литературе женщина активнее, мужественнее- она задирается (Татьяна пишет письмо), женщины первые признаются; и это лишь по видимости и формально, если мужчине по ритуалу первому приходится произносить слова недаром столь косноязычны признания в любви русских мужчин, зато есть столь прекрасная пламенная модель для женщины — в «Письме Татьяны», — где она напрашивается А мужчина русский — тютя, баба, увалень, недаром и в нежных словах меняются полами она его называет «моя лапа», а он «мой лизочек так уж мал» (или это общее явление бисексуальности и полового травестизма..)

Эротические уравнения

Итак, у нас получилось, что все — Эрос, каждый предмет сексуален, каждое действие — эротический акт Курит человек — сосет стержень (курят больше мужчины, реализуя тем женское в себе, и мужеподобные женщины курят, которым не так уж надо чисто женское приятие стержня!), пьет чай — влагу заглатывает (пить- бабье дело- влагу-семя всасывать), в футбол играют — на трибуне болельщики истекают сладострастным ожиданием, «шайбу-шайбу!» — когда же, наконец, после долгого пыхтения и как (головой, ногой?) забьют гол в ворота! — на глазах у всего честного народа, на миру открыто совершится космическое символическое соитие Гавань — влагалище Корабль — стержень (Эрос мореплаванья)

Вдох — выдох выдох — мужское деяние пускается струя, стержень воздуха из «я» расталкивает мир, то же самое и смех-ха-ха-ха — эротическое содрогание духа-души, недаром в смехе иные не могут остановиться, «кончить» — хватаются за живот, катаются, животики надрывают (животную душу свою), вакуум в паху создают — как после извержения семени[19] В смехе рот-зев раскрыт, с миром в соитии Также мужское эротическое действо и ругань, мат «по-ш-ш-шел ты на ххх» — чистый выдох, шипение (недаром и змея шипит, а змея — воплощенный фаллос, к женщинам в сказках во сне змей на грех прилетает) Вдох — засасыванье мира в себя, в свой вакуум, полость, приятие Брахмана в свой атман — мирового духа в свою душу (душа — женское начало во всех языках. она полость, влагалище для мирового духа) Вздох — вариант вдоха: женское деяние

Слезы, напротив, — истечение, женское. Хотя и в мужчине высшая точка соития — истечение семени, но это и есть обнаружение женскости в себе — и отдача Богу Богова. И на всех языках влага — она, дух же и огонь — он Однако das Wasser (по-немецки «вода» — оно): значит, точнее, это — нейтральная зона андрогинности, бисексуальности, без распадения на мужское и женское — сфера Человека целостного, первого Адама — вот что значит средний род во всех языках: все эти man, «оно», es, it. Недаром колоссальнейшие космические существа и представления — среднего рода. солнце, небо, дерево, море, поле, село Но это в русском языке так, тогда как в немецком der Himmel («Небо» — он) и die Sonne («Солнце» — она), во французском le ciel («небо» — он) и le soleil («солнце» — он) — только мужского Вот уже от идеи, что все есть Эрос, и путь раскрывается к выявлению национальных вариантов Эроса Так, например, типичный для России смех сквозь слезы — есть парализация мужского женским (то же, что в характеристике Пушкиным Белкина в отношении его Эроса- «к женскому же полу имел он великую склонность, но стыдливость была в нем истинно девическая» (Т VI С 82) Таков же и весь Гоголь, его тип и Эрос), в результате чего появляется пассивность! инертность, бездеятельность, созерцание, ожидание, долготерпение, «ни то ни се», «ни рыба ни мясо». Два Адама Первый: Человек вообще до вынутия ребра — целостный, бесполый Другой — Адам мужчина, часть, неполноценный без своей половины (т. е уже идея пола (секса — части) появилась) — Евы мясо», «ни в городе Богдан ни в селе Селифан», «ни богу свечка ни черту кочерга», а в общем черт знает что, что так лишь свистнешь, отвернешься и пойдешь себе мимо. Во всяком случае то бабье начало восприимчивости в русском существе и духе, которое отмечал один мыслитель начала нашего века, и здесь сильно сказывается

Возвращаясь к исходному умозрению, в котором жизнь человека предстает как космический акт соития: маленький гибкий фаллик растет, наливается, толстеет, крепнет, деревенеет, окостеневает, каменеет (старческий склероз и сухостой), а когда человек умирает — он совсем прям: ноги протягивает (тогда как из утробы рождается комочком свернувшимся, но и здесь: если идет головой и так на свет выходит, — то хорошо; и умершего хоронят головой к солнцу, к свету — на Восток), — мы можем двояко выразить соединение человека со всем, с полнотой бытия: наполнить мир собой — или объять полноту бытия в себе. Первое выражение — мужское, второе — женское. Первое рождает в человеке стремление к величию — быть большим фаллом: чтоб не смело веков теченье следа, оставленного мной! — и «Памятник» Горация есть навечно торчащий он — как фалл. Кстати, недаром художественная идея бессмертия именно как Памятника приведена в Россию, естественно, мужским поэтическим духом:

Ломоносова, Державина, Пушкина — и потом ни у кого не воплощалась, чем обнаруживается женское начало в русских поэтах. И если у Пушкина, южанина, эта идея органична, то в общем то, что она проступает и у россиян Ломоносова и Державина, связано с подражательным еще периодом русской литературы, ненадежностью еще русского слова и пользованья еще готовым, хоть и переделкой его. А в XIX в., когда русская поэзия нашла себя, с «Памятниками» было покончено. Зато появились мечты — об исчезновении, растворении, слиться со всем, т. е. не мир наполнить собой, а себя, свою полость наполнить миром, «объять необъятное» (недаром именно так сформулирована эта мечта Козьмой Прутковым: т. е. быть грандиозной полостью, вакуумом, влагалищем, маткой, чтоб вместить в себя гигантское туловище — необъятное), «захватить все!» — мечтает Толстой в работе над «Войной и миром»; Блок: