Русский бизнес. Начало - [9]

Что за мысль?

О, все очень просто: я вдруг подумал, что ты в те далекие годы начинал делать свое дело, вот и все, вот так нелепо, глупо, смешно, через пень-колоду, с родственниками, обалдуями и бандитами, с истериками и аминотриптилином, на папины, дядины, тетины или неважно чьи деньги, но что-то там пропихивал, устраивал, организовывал, просирал прибыль в кабаках и казино и опять зарабатывал, пока было можно, пока государству было не до тебя, ловил этот редкий, редчайший момент, когда Государству Российскому было не до тебя…

Ведь это точно раз в сто лет бывает, а то и реже.

Так что запоздало, десять лет спустя, но все-таки лучше, чем никогда, - хочу попросить у тебя прощения: за то, старое, когда приезжал, шутил над тобой, валял дурака, играл в бизнес, не понимал, что все как всегда в жизни: одновременно и нелепо, и - простите мне этот высокий стиль - очень серьезно…

Qui pro quo

У меня, кстати, есть смягчающие обстоятельства, потому что я, чем тогда занимался я?.. Тем же, чем всегда, как сказал современный писатель Яркевич (недавно купил и очень понравилось), - я дрочил.

Книги, газеты, ТВ, семинары в Литературном институте, где я тогда учился (так и не доучился), споры с такими же, как я, “писателями”, но “почвенного” направления, девушки…

Или в середине “а” - др-а-чил?

Как, кстати, правильно? Ожегов молчит.

Вообще, друзья, позвольте немного отвлечься от печальных размышлений, русское дрочение, шире, русский онанизм - это, я вам скажу, тема, это тема тем! это почти академическое исследование, на месте правительства я бы давно организовал целый институт для изучения этой проблемы.

Но пока правительство занято более важными делами, мне придется отдуваться за всех самому, и я еще, надеюсь, порадую научную общественность своими трудами по данному вопросу, так что не забывайте пролистывать “Известия Академии Наук”, серия “Общество”, а может быть, даже “Доклады” этой же организации…

Вот только не знаю, по правилам, чтобы попасть в эти почтенные сборники, нужна рекомендация действительного члена Академии…

И вот я не знаю, кому дать на рецензию мою будущую книгу? Академикам Панченко, Велихову, семиотику Иванову, знатоку древних славян Рыбакову?..

Новый Уолден

Что было потом? Странно, опять не помню. Впрочем, как же - жена майора вернулась из деревни. С фингалом под глазом.

Что случилось? Рассказала грустную историю своего фермерского хозяйства - майор вскоре запил, делами интересовался все меньше, жили в основном на деньги, которые ты присылал за квартиру, в поле работала одна мама, потом майор стал ее поколачивать. Маму?! И маму тоже, но в основном ее. Маму только когда вступалась. Она терпела год, потом взяла ребенка и уехала. Такие невеселые дела.

Невеселые вдвойне, потому что надо было снова искать квартиру, только устроились в этой, и опять искать другую.

А где?..

Сейчас будет неожиданный пассаж.

Господи, прости меня, но как я не люблю Москву. Я понимаю, что это немодно, что это неблагодарно наконец - в других местах еще хуже, а последние годы город стал просто красив, особенно в центре, но так есть и что я могу поделать?..

Раньше, лет этак пятнадцать назад, о, каким я был патриотом… Я любил, я обожал бродить по московским улицам - Чистые пруды, Бульварное кольцо до Кропоткинской, в переулках между улицей Горького и Арбатом прошла моя первая любовь, и один из чудом сохранившихся деревянных львов в нашем подьезде еще хранит (лет пять назад проверял - было…) закрашенное несколько раз во время ремонтов, вырезанное перочинным ножом на левином лбу, как оказалось, очень надолго, имя моей первой возлюбленной.

Вот, как лирично…

Потом, я даже не могу точно сказать, когда, году в восемьдесят седьмом, восемьдесят восьмом или восемьдесят девятом - что-то изменилось, ушло из этих улиц, со знаменитой Горький-стрит, даже из переулков, ау, хипари минувших лет, где вы, мальчики и девочки с площади Пушкина и Маяковки?..

То ли машин стало больше и испортилась экология, то ли изменился сам дух города, сильно разбавленный СО², то ли просто я стал старше, устал и утратил большую часть былой романтичности…

Просто этот город теперь не для жизни. Он для бизнеса, для политики, для делания карьеры, славы и денег, он для схождения с ума и проматывания всего самого главного, что только есть в жизни, он для чего угодно, но не для обычного, обывательского существования, тихого, как у карася в пруду.

За этим надо ехать в деревню, к теще в Тулу или бабушке в Воронеж, в Прагу, Париж, Лондон или на Балеарские острова, но, увы, в Москве вы этой жизни больше не найдете…

Город стал чище, светлее и одновременно будто покрылся тонкой прозрачной коркой, вроде ледяной и, когда я иду теперь по своему обычному маршруту, от Дома книги на Новом Арбате, через бывшую Герцена и бывшую Алексея Толстого по Бронной к площади Пушкина, я силюсь почувствовать то, что чувствовал когда-то, то же ощущение покоя, родства и единения с окружающей “городской природой” и - не могу…

Это я к тому, что надо было искать квартиру. А где? В каком районе лучше? - спрашивал ты, но я не мог тебе ответить. Вот я вырос на Белорусской, учился за “Минском” на Горького, хорошо знаю дворы до улицы Чехова и дальше, к Цветному бульвару - этот район вроде ничего, но снимать там очень дорого, на Белорусской тоже дорого, так что честное слово не знаю… В новые районы ты не хочешь… Я попробую поспрашивать на работе…