Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века - [67]
Говоря о ученых — выходцах из Малороссии, учившихся в середине XVIII в. в немецких университетах, которые в последующем были деятельными сотрудниками Екатерины II, нельзя не упомянуть Григория Васильевича Козицкого. Также, как и только что упомянутые студенты, он окончил Киевскую академию и вместе со своим товарищем H. Н. Мотонисом решил продолжать обучение в Германии, присоединившись для этого в июле 1747 г. к свите отправлявшихся в путешествие по Европе братьев Гудовичей. В сентябре того же года Козицкий и Мотонис достигли Бреслау, где поступили в местную гимназию св. Елизаветы. Проучившись там два года и получив похвальный аттестат, они в мае 1749 г. переехали для слушания лекций в Лейпциг, где, очевидно, вскоре остались совсем без средств к существованию. К счастью, в университете они встретили уже знакомого нам почетного члена Петербургской академии наук, профессора математики Г. Гейнзиуса. Воспользовавшись его советом и протекцией, Козицкий и Мотонис в августе 1749 г. обратились в Академию наук с просьбой зачислить их в штат обучающихся за границей стипендиатов на три года для изучения языков, математики и философии[280]. Просьба была одобрена, после чего Шумахер согласовал с Гейнзиусом условия их обучения, выделив в год содержание каждому из них в 100 рублей. Взамен Козицкий и Мотонис по возвращении в Петербург должны были поступить в Академию наук «на вечную службу».
В Россию они в действительности вернулись только летом 1756 г., после чего, выдержав экзамен, были назначены учителями латинских классов академической гимназии. В марте 1759 г. Козицкий и Мотонис были произведены в адъюнкты, но, несмотря на хлопоты о них Ломоносова, званий профессоров так и не получили. Новый виток карьеры Козицкого был связан с работой секретарем графа Г. Г. Орлова, приблизившей его ко двору. Для Екатерины II он сначала готовил переводы, а в конце 1760-х гг., получив звание статс-секретаря, участвовал во всех литературных предприятиях императрицы, и в том числе редактировал журнал «Всякая всячина», основным автором которого была императрица. За свои литературные труды Г. В. Козицкий снискал репутацию тонкого стилиста и знатока языка. Карьера же H. Н. Мотониса сложилась не столь блестяще, тем не менее и он зарекомендовал себя как переводчик, лингвист, авторитет которого высоко ставил А. П. Сумароков[281].
Итак, из среды малороссийского дворянства при непосредственном влиянии Киевской академии в середине XVIII в. вышел целый ряд студентов, завершавших образование в немецких университетах, которые активно влились в государственную, общественную и литературную жизнь России. Налицо при этом опережение, существовавшее у малороссийского дворянства перед великорусским в отношении к университетскому образованию: в социальном смысле это нужно объяснить, конечно, более ранним развитием образовательных институтов на Украине, чем в центральной России и, безусловно, ролью Киевской академии, готовившей своих воспитанников к восприятию университетской науки в Европе; существовавшие же в российских столицах училища, в целом, с такой задачей пока справиться не могли. Чтобы преодолеть отчужденность большей части русского общества от университетского образования, необходимо было, во-первых, вновь заниматься его пропагандой на государственном уровне и, во-вторых, открыть, наконец, собственный российский университет.
Именно над последней задачей активно трудились М. В. Ломоносов, желая придать несостоявшемуся в должной мере университету при Академии наук в Петербурге полноценный характер, и И. И. Шувалов, основывая университет «по европейскому образцу» в Москве. И неожиданное подспорье для развития университетской идеи в России было получено в период Семилетней войны, когда в состав Российской империи вдруг вошел еще один университет — Кёнигсбергский.
Кёнигсбергский университет в годы Семилетней войны
Вступление России в Семилетнюю войну серьезно повлияло на характер образовательных поездок отсюда в Европу. Были прерваны дипломатические отношения с рядом немецких государств, военные действия затронули традиционные пути сообщения между Россией и Европой. Все это приводило к приостановлению поездок: так, в Академии наук, как уже упоминалось, было принято решению об отзыве студентов. Как показывает статистика, в 1757 г. из России впервые за истекшие тридцать лет на учебу в немецкие университеты не выехал ни один человек (см. Введение, рис. 2).
Однако вскоре ситуация резко переменилась. 21 января (н. ст.) 1758 г. русскими войсками был занят Кёнигсберг. Его жители принесли присягу императрице Елизавете Петровне, и в городе было введено российское управление, что фактически означало присоединение Восточной Пруссии к Российской империи. Тем самым, в подданстве России оказался, хотя бы и временно, старинный немецкий университет, связи с которым, к тому же, у отечественного образования сложились еще в петровскую эпоху.
