Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века - [66]

Учеба Полетики на медицинском факультете Кильского университета длилась четыре года. Как и Ханенко, он не был ею полностью доволен, что по возвращении в Россию указал в своем обращении в Медицинскую канцелярию, прося «для большего утверждения в той науке принять его в Санкт-Петербургский генеральный сухопутный госпиталь слушать медицинские лекционы на своем коште, но на казенной квартире»[275]. Его просьба была удовлетворена и в самом конце 1750 г. Полетику приняли в студенты при госпитале, однако оказалось, что новыми лекциями он доволен еще менее, чем старыми. Желая получить степень доктора медицины, Полетика вновь выехал за границу, где в 1752–1754 гг. был студентом Лейденского университета, и 27 июня 1754 г. защитил там диссертацию о наследственных болезнях («De morbis haereditariis»).

В том же году Полетика вновь отправился в Голштинию (возможно, по приглашению В. Н. Ханенко, который как раз тогда служил в гвардейском полку в Киле). И здесь, впервые в истории русского студенчества за границей, произошло редкое, особенно для XVIII века, событие: Кильский университет, приняв во внимание многолетнюю учебу Полетики и его квалификацию, удостоверенную защитой диссертации, пригласил его занять одну из профессорских кафедр. Полетика, таким образом, оказался первым русским профессором, преподававшем в немецком университете. Его избрание университетом было затем утверждено великим князем Петром Федоровичем как правящим герцогом Голштинским. В этом смысле стоит, конечно, обратить внимание на особые отношения Голштинии к России в 1750-е гг.: поскольку ее герцог одновременно являлся наследником российского престола и жил в Петербурге, то и в Киле на различных должностях присутствовало немалое число русских, поэтому появление здесь и русского профессора не выглядит столь уж неожиданным.

В Кильском университете Полетика читал лекции в 1754–1756 гг., а затем, «наскучив по родине», 8 июня 1756 г. получил отставку и вернулся в Петербург[276]. Из уважения к его познаниям он был освобожден здесь от экзамена на получение права практики в России и вскоре после возвращения назначен директором Петербургского сухопутного госпиталя. Служба Полетики, как и многих других россиян, учившихся за границей, не проходила гладко: за утверждение новых идей, вынесенных из Европы, ему отплачивали интригами и доносами. Окончил же Полетика жизнь в родной Малороссии, карантинным врачом Киевской губернии, где успешно боролся с чумой, прослужив в последней должности около 20 лет.

Пример Полетики был первым, но не единственным в XVIII в., когда молодые русские ученые не только получали образование, но и начинали сами преподавать в немецких университетах. Еще одним примером того же рода служит ученая деятельность Ивана Парфентьевича Хмельницкого — прямого потомка знаменитого малороссийского гетмана Богдана Хмельницкого, род которого к середине XVIII в. потерял свои некогда богатые имения и измельчал. Иван Хмельницкий начал учебу в Киевской академии, где своими успехами обратил на себя внимание начальства. Префект Академии Самуил Миславский в 1758 г. поспособствовал отправке Хмельницкого за границу в Кёнигсбергский университет с рекомендательным письмом к ученику X. Вольфа, профессору X. Баумейстеру, который в ответном письме отозвался о нем следующим образом: «Достоин учитель таких учеников; дай Бог, чтоб и я счастлив был такими учениками»[277]. На философский факультет Альбертины Хмельницкий поступил 2 августа 1760 г. Уже летом 1762 г. он опубликовал здесь первую свою студенческую научную работу «Рассуждение об основаниях философии» (Dilucidatio principiorum ontologicum), которую защитил на публичном диспуте в присутствии своего учителя, профессора философии М. Д. Вейманна и назначенных им оппонентов (изданный по латыни текст этой диссертации был посвящен К. Г. Разумовскому)[278]. Дальнейшую учебу Хмельницкий продолжал по протекции императрицы Екатерины II, которая «обеспечила ему материальное положение и дала возможность всецело посвятить себя науке». В апреле 1767 г. факультет присвоил Хмельницкому степень доктора философии, но дальше тот искал возможности преподавания, для чего 8 августа 1767 г. им была защищена еще одна диссертация под названием «Опровержение рабства по закону естественному и праву всенародному». Следуя «Духу законов» Монтескьё, Хмельницкий доказывал недопустимость существования рабов в государстве, управляемом на основе законов, в чем нельзя не увидеть прямое совпадение с идеями, выраженными в том же году самой Екатериной II в ее знаменитом «Наказе». Неудивительно поэтому, что императрица пригласила Хмельницкого занять место в Комиссии по составлению нового Уложения.

Однако еще до этого, по результатам своей защиты (habilitatio) Хмельницкий был включен в число профессоров, читающих лекции на философском факультете Кёнигсбергского университета в зимнем семестре 1767–1768 гг. В расписании лекций на этот семестр он объявил курсы метафизики, практической философии и естественного права, причем из того же расписания следовало, что в предшествовавшем семестре он вел вспомогательные занятия по логике и руководил диспутами студентов