Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века - [140]
Высокий авторитет, приобретенный Либихом в научном мире, уже в 1830-х гг. отозвался в России. В 1838 г. Либих получил приглашение в Петербургский университет, которое профессор отклонил, но благодаря этому смог выдвинуть дополнительные финансовые требования к собственному университету и гессенскому правительству. В результате он получил возможность пристроить к прежнему зданию лаборатории новое крыло с тремя обширными помещениями, где разместились библиотека, лекционный зал и знаменитая «аналитическая лаборатория» с новым оборудованием и приборами, выполненными, большей частью, по чертежам самого ученого. Вид аналитической лаборатории, запечатленный художником в 1842 г., явился одним из символов «ученой Германии» середины XIX в., передающим саму обстановку совместного научного поиска; на этой картине все лица были переданы с натуры, с большим или меньшим портретным сходством [641]. Среди них вполне могли бы находиться и русские ученики Либиха, как раз в это время посещавшие его лабораторию.
В числе учеников Либиха всего было свыше 20 представителей Российской империи, причем пик их приездов в Гиссен падает как раз на конец 1830 — начало 1840-х гг. Наиболее знаменитыми из них были профессор технологической химии Казанского университета, первооткрыватель анилина H. Н. Зинин и профессор химии (позднее ректор) Петербургского университета, член-корреспондент Петербургской академии наук А. А. Воскресенский. Оба они работали в лаборатории Либиха в 1838–1839 гг., причем Воскресенский перешел сюда, окончив курс в Берлинском университете, где начинал учиться одновременно с Грановским. Под руководством Либиха Воскресенский синтезировал в Гиссене «р-бензохинон», о получении которого Либих сообщал нескольким своим коллегам в Европе[642]. Взойдя на кафедру химии в Петербурге, Воскресенский кардинально перестроил преподавание своего предмета и смог подготовить целую группу передовых российских ученых, среди которых был Д. И. Менделеев, называвший своего учителя «дедушкой русских химиков».
В 1843–1845 гг. в лаборатории Либиха стажировались пять русских учеников (химиков, технологов, медиков), ставших затем профессорами Московского, Киевского, Харьковского и Петербургского университетов: Алексей Н. Тихомандрицкий, А. И. Ходнев, П. А. Ильенков, Н. Э. Лясковский, А. И. Полунин (первые двое были выпускниками Главного педагогического института, направленными за границу, остальные — командированы Московским и Петербургским университетами). Многие из них внесли заметный вклад в становление отечественной химической науки: так, П. А. Ильенков, видный агрохимик, выступил одним из инициаторов основания Петровской сельскохозяйственной академии в Москве; переписку с Либихом он продолжал впоследствии в течение многих лет и перевел в 1861 г. на русский язык его книгу «Письма о нынешнем состоянии сельского хозяйства» [643]. Профессор медицинской химии Московского университета Н. Э. Лясковский значительно способствовал развитию теории протеинов: в лаборатории Либиха в 1844 г. он выполнил классическое исследование содержания белков в различных сортах лимбургского сыра и установил формулу маргарина. Его открытия были столь серьезны и важны для развития органической химии, что Либих лично обратился к министру народного просвещения с просьбой увеличить срок пребывания Лясковского за границей, а затем даже настоятельно предлагал тому совсем остаться в Гиссене для продолжения научной работы[644].
Итак, завершая учениками Либиха обзор русского студенчества в Германии в 1830—1840-х гг., еще раз отметим, как поменялся их образ всего за несколько десятилетий: в Лясковском и его товарищах, собственно, уже нельзя увидеть прежнего студента — школяра, характерного для конца XVIII — начала XIX вв., напротив, речь идет о полноправном участнике научной работы, соавторе и сотоварище своего профессора. Ясно, что эта перемена непосредственно связана с переходом к эпохе «немецкого классического университета», и даже русские ученые сами отчасти участвовали в становлении этой новой эпохи, совершая в Германии научные открытия или просто внося свой вклад (как например, философский кружок Станкевича) в создание общего пространства научных идей, которые затем переходили и усваивались на русской почве. С этой точки зрения уместно вспомнить слова С. С. Уварова, прозвучавшие в его известном докладе Николаю I по случаю десятилетия пребывания в должности министра, исполнившегося в 1843 г. В них замечательным образом утверждалась необходимость взаимодействия российского и европейского научных пространств, главным средством к которому являлись научные командировки выпускников российских университетов. «Ученые путешествия сих молодых людей служат непрерывною и живою связью между образованностью отечественною и развитием наук в Европе и постоянно поддерживают русское ученое сословие и русские университеты на высоте знаний народов, опередивших нас некогда на стезе образования»
