Русские - собиратели славян - [42]

859

Варяги взимали дань со славян. Славяне во главе с Гостомыслом (?) изгоняют варягов за море.

860-е

Пожар Ладоги, архсолотчески идентифицируемый с гражданской войной. Гибель Любшинской крепости, где остались нескандинавские наконечники стрел. Но, возможно, местные брали её у скандинавов. В Ладоге появляется группа постоянно проживающего скандинавского населения. Появляются укрепления.

Рубеж 850—860-х годов становится временем очередной войны вокруг Ладоги. Судя по слабо представленным скандинавским воинским следам, это как раз и может свидетельствовать об «изгнании» варягов в ходе некой «революции».

Какая причина её вызвала, мы, вероятно, никогда не узнаем. Возможно, сущая мелочь — кто-то обидел девчонку, или на базаре не сошлись люди в цене. Марксизм с его поистине энгельсовской способностью объявить любое историческое событие проявлением диалектической закономерности тут вряд ли поможет. Мы можем только констатировать: да, в Ладоге и возле была серьёзная война, ибо даже в те времена города (к тому же крупнейшие на Балтике торгово-транзитные центры) сгорали не при каждом вооружённом конфликте.

Однако сам факт такого крупного несчастья (закономерного, раз он принял такие масштабы, пусть даже из-за драки на базаре) даёт нам возможность провести некую беглую реконструкцию условий, приведших к войне.

Вероятно, даже оценочно трудно сказать, сколько тогда проживало людей в Ладоге и окрестностях. Однако понятно, что русский её гарнизон не мог составлять численность, меньшую той, что необходима для возможной нейтрализации экипажа одного «залётного» драккара, — то есть только военный гарнизон должен был достигать сотни человек.

Если предположить, что никого в городе больше нет, кроме них и членов их семей, то и в этом случае мы насчитаем до 500 человек (жена, да не одна, трое-четверо детей). Кроме того, даже в условиях военно-родовой демократии они «привязывали» к себе до 1–2 человек каждый, в той или иной мере участвовавших в обеспечении и обслуге воинства (оружейники, плотники, повара, снабженцы, слуги и пр.). А эти, в свою очередь, тоже привязывают к себе по 4—5 человек семейных. И таким образом, мы видим, что только с гарнизоном связано до 3–5 тысяч человек населения. Если предположить, что прочего населения хотя бы столько же, то в той же Ладоге должно было проживать не менее 5 тысяч человек.

Чтобы сорвать с места и понести вразнос такую махину, необходима была не менее боеспособная, чем гарнизон, вооружённая сила. А это означает профессиональную организацию для её поддержки и содержания, мощную политическую силу, руководящую процессом, и мощную идеологию, на которую эта сила опирается. Пусть даже вся мощь её воплощена в лозунге: «Отнять!»

Второй вариант: дворцовый заговор и переворот. Но от этого редко сгорают целые города.

Следовательно, мы видим, что за исполнителями антинорманнской «революции» стояли либо очень мощные вооружённые силы, либо взбунтовавшиеся массы населения. В Ладоге произошло что-то похожее на восстание «Ника» в Византии VI века. Только здесь оно имело успех.

Что же было дальше?

Глава 2.2. Предыстория конфликта и города Ладоги

Словене, тут же приведённые трэлем, — конечно, разве в этом доме дождутся, когда их ярлу получше станет!.. Словене были как словене. В льняной одежде и меховых шапках.

И откуда у них такое пристрастие к этой мерзости — носить их и зимой, и летом? Материал, конечно, хороший — у них там прекрасные меха по лесам прыгают, — но так этим гордиться, чтобы никогда не снимать?

И морды, морды! Типично словенские — наглые, хитрые! Правда, ещё и какие-то смущённые. Вроде бы даже робкие? — подивился Хрёрекр.

Наглая такая робость…

А! Одного он, кажется, узнал. Какой-то альдейгьюборгский ярл. Как его звали, Хрёрекр уже забыл. Вспомнил только, что из-за него была там сложная, хотя в итоге и выгодная история.

Торговались опять-таки из-за мехов. Словении продавал свой товар слишком задорого — да к тому же за серебро.

Чересчур задорого.

Так что пришлось обратиться к русом, просить о помощи.

Альдейгьюборг контролировали, правда, не местные русы, а люди из Готланда. Правда, в последнее время они тоже, на тамошний манер, стали величать себя русингами, но по факту были в Гардах пришельцами. Те, что после похода Эйрика-конунга там остались, когда тот Альдейгьюборг взял и спалил. Тамошних русингов, кстати, кого убив, а кого выгнав. Вернее, те сами ушли, кто уцелел. А и то — родичи они со свеями, а в войне с местными против своих выступили. Да не просто выступили — возглавили армию. Из словен-то с кривичами какие воины? Дротик да копьё. Ну, топоры ещё. Даже не секиры, А русинги — те же норманны. Да что говорить — Хрёрекр сам два раза в русь ходил! До Булгара добрался. Мог и в русингах остаться — выгодное оно дело. Но, во-первых, дома он — ярл уважаемый, а там кем бы он был? Хёвдингом всего лишь? А во-вторых, уж больно сильно в руси готландцы заправляли, а с ними у Хрёрекра существовали определённые разногласия после одного не очень удачного вика. На Готланд же.

Вот к ним тогда и пришлось обратиться — не на торгу же было убивать словенина. А так — отдал за меха справедливую цену — со своей точки зрения, конечно. А когда владелец мехов — этот самый словенский боярин — суда потребовал, по Правде, тут-то готландский городской ярл на сторону Хрёрекра и стал. Ну, ещё бы — за такую-то долю, что ему была обещана!