Русские - собиратели славян - [25]

А как только такую парадигму исполнения государственного долга признали конституционной, то уже вскоре возникла плотная цепь всевозможных запретов. Которую было не разорвать.

А все решения — и, естественно, ответственность за них — доставались на долю только что упомянутого «царя».

Скорее всего, полагает С. А. Плетнёва, власть кагана и пошатнулась-то во время арабских войн, —

— когда ему пришлось бегать по степи, спасаясь от арабских конных разъездов, и в конце концов принять под угрозой лишения власти религию врагов — мусульман. Вот тогда и выдвинула жизнь соправителя кагана из среды наиболее дееспособных и богатых (не разорённых войной) донских болгарских ханов. Вполне возможно, что в те годы болгары просто могли сбросить кагана с полуразрушенного трона, однако они сделали более мудрый шаг к достижению власти в государстве: кагана полностью табуировали, а соправителю, который в арабских источниках называется царь, каган-бек, бек или шад, фактически предоставили право устранять (убивать) неугодного владыку. Носитель древних, освящённых традицией обычаев остался на троне, окончательно связанный этими обычаями по рукам и ногам, а свободный от всяких условностей царь единолично правил Хазарским государством.

И вот его-то власть была и реальной, и огромной.

У хакана власть номинальная, его только почитают и преклоняются перед ним при представлении… хотя хакан выше царя, но его самого назначает царь.

По словам Ибн-Русте, —

— царь не дает отчёта никому, кто бы стоял выше его, сам распоряжается получаемыми податями и в походы свои ходит со своими войсками.

Царю же подчинялась и армия. Она состояла из двух частей— собственных его войск и феодальных дружин, выставляемых аристократами в качестве вассальной повинности. Таким образом, делает вывод С. А. Плетнёва, царь был уже настоящим феодальным сюзереном. Войско его представляло собой регулярную наёмную армию, соединённую с феодальным ополчением. Он собирал подати — и для этого при нём существовали чиновники.

Он мог решать даже такие вопросы, как перевод всей страны в новую веру!

Об этом свидетельствует сам каган — правда, из более позднего времени:

Рассказывая о принятии иудаизма хазарами, Иосиф писал, что хазарский каган Булан заверил ангела, который явился ему во сне, в том, что сам он, безусловно, перейдёт в иудаизм, но «народ, над которым я царствую, — заметил Булан, — люди неверующие. Яне знаю, поверят ли они мне… Явись к такому-то главному князю их, и он поможет мне в этом деле…» Только после вмешательства этого царя (князя), новая вера была якобы одобрена народом. /347/

Вот тут как раз мы и подошли к тем драматическим событиям, которые едва не сломали хребет Хазарскому государству.

В начале IX века по до сих пор так и не получившим внятного объяснения причинам хазарская верхушка решила принять иудаизм в качестве государственной религии.

Уж чем там иудеи улестили кагана — неизвестно. Местный иудаизм базировался в основном в среде дагестанских «горных евреев». Правда, есть сомневающиеся, что те тогда уже существовали, а не были как раз продуктом хазарской имматрикуляции в иудеев. Нос другой стороны, «Электронная еврейская энциклопедия» уверяет, что царя впервые обрезали именно там:

Упомянутые при этом долина Тизул и горы Варасана позволяют соотнести место, где происходило обращение хазарского царя, с регионом Северного Приморского Дагестана, районом древнейшего обитания евреев на хазарской территории около хазарского города Самандар. Основная миграция евреев на территорию Северного Дагестана произошла в 451–456 гг. из области Арминия (включала, кроме Армении, Грузию и ряд прикаспийских областей), входившей в состав сасанидского Ирана, в результате насильственного насаждения зороастризма в Закавказье.

Так или иначе, но у горных евреев вряд ли было достаточно золота и сил, чтобы каган так соблазнился первым и столь опасался последних, чтобы сменить идеологическую систему государства. Так что, вполне возможно, у Обадии принятие новой религии было действительно вопросом совести. Или долгом дедушке Булану, который во время оно сам принял иудаизм.

Но ещё скорее, что было это изменение культа продиктовано другими, внешними силами. К такому варианту могло подтолкнуть наличие христианства в Византии. Ведь христианство довольно настырно насаждалось в Хазарии — особенно из тех причерноморских областей, что со времён Митридада Евпатора оказались в лоне римской цивилизации. И, соответственно, христианизированы были уже давно.

А империя не может подчиняться империи. Хотя бы и духовно.

И ислам принять было невозможно из-за предельно враждебных отношений с арабами. И очень непростых — с персами.

Так, во всяком случае, считает большинство историков.

Но я бы сюда добавил ещё два фактора. Постоянное бегство евреев, регулярно подвергаемых гонениям в Византии и арабских халифатах. И многообразные деловые отношения между ходящими по Великому шёлковому пути иудейскими купцами-радхонитами и чиновничеством лежащей у них на пути империи.

Первый пункт очевиден: при всей ксенофобии иудаизма в Хазарии иудеям открылся веротерпимый мир наивного почитания Тснгри. Обрати государственную верхушку в свою веру — и во мраке рассеяния появляется светлое пятно, хоть какая-то замена земли обетованной. Страна, где ты уже не будешь гонимым и преследуемым чужаком.