Русские - [253]

Мне неоднократно приходилось наблюдать, как русские мгновенно переходят при разговоре об Америке от одобрения к осуждению. В Братске я провел вечер в обществе Евгения Верещагина, скромного, подтянутого, боевого комсомольского руководителя, который рассказывал мне о своем посещении Америки в 1961 г. На него произвели большое впечатление автомобильные дороги страны, ее материальное благосостояние и теплое, дружеское отношение большинства людей. Однако воспоминания о теплых сердечных встречах с американскими летчиками, которых он знал во время войны, чередовались в его рассказе с осуждением капитализма, цинизма американских бизнесменов, намеренно выпускающих морально устарелые из-делил, и глупости американских рабочих, относящих себя к среднему классу, а не к пролетариату. Он поднял было тост за то, чтобы между Америкой и СССР никогда не было войны и чтобы наши дети никогда не воевали, но тут же поддел меня, заявив, что мои дети будут жить при коммунизме.

Верещагин не является типичным примером, поскольку он видел Запад собственными глазами. Неведение же большинства русских относительно действительных условий жизни Запада породило либо преувеличенное восхищение этой жизнью (как правило, среди интеллектуалов), либо обескураживающее, отдающее ограниченностью, чувство превосходства советской России (среди более простых людей).

Русские интеллектуалы всегда были чувствительны к провинциализму своего народа и всегда были склонны шутить на этот счет. Я несколько раз слышал старый анекдот о еврее из Жмеринки, встретившем своего приятеля в новом хорошо сшитом костюме. Он спросил, откуда такой костюм, и тот ответил, что из Парижа. Еврей осведомился, далеко ли от Парижа до Жмеринки и, узнав, что около 2400 километров, удивился: «Подумать только, так далеко от Жмеринки, а умеют так хорошо шить». Мне неоднократно самому приходилось слышать высказывания, напоминающие этот старый анекдот. Как-то, будучи в Бухаре, древнем центре мусульманской культуры, я зашел в маленькую слесарную мастерскую. Двое рабочих, угадав во мне иностранца, начали расспрашивать меня об Америке. Вопросы были обычные — о зарплате, ценах, автомобилях и т. п., но в заключение один из них ответил на мой рассказ традиционным возражением о существовании безработицы в Америке и отсутствии бесплатного образования; особенно он упирал на то, что советский рубль стоит больше, чем доллар.

Вопросы, задаваемые рядовыми советскими гражданами, часто гораздо более полно, чем что-либо другое, позволяют понять, что они думают или знают. Во Фрунзе, другом среднеазиатском городе, однажды вечером в парке нашу группу американских корреспондентов окружила молодежь и буквально забросала вопросами: «Правда ли, что у Дж. П. Моргана есть 92 миллиарда долларов? Что Рокфеллер для своей дочери построил специальный город? Что отец президента Кеннеди нажил состояние, продавая порнографические фильмы? Почему Эдвард Кеннеди не выставил свою кандидатуру на президентских выборах? Можете ли вы убить своего президента и не быть арестованным? Чем занимается комиссия по иностранным делам Конгресса? Что лучше — послать на луну человека или механический луноход? Какой вы национальности? Почему у нас продается так мало американских книг и журналов? Безопасно ли жить в Америке с этой ее вечной стрельбой и пожарами в небоскребах?»

Иногда я встречал людей, обладающих удивительно обширными познаниями относительно жизни на Западе. В глубине Сибири один музыкант спросил меня, сколько рядов клавиш имеют американские аккордеоны — четыре или пять. Он знал практически все о моделях и разновидностях западных музыкальных инструментов. Почти везде, где мне приходилось бывать в России, я встречал молодых людей, значительно лучше меня осведомленных об общественной и профессиональной жизни Битлов, Мики Джегера и других западных звезд «рок»-музыки. Эти молодые люди необычайно интересовались последними сплетнями о своих любимцах и бывали очень разочарованы, когда я не мог удовлетворить их любопытство. Мои знакомые-американцы рассказывали, что были чрезвычайно удивлены, встретив в Московском союзе архитекторов русских, во всех подробностях знающих самые современные течения в западной архитектуре (рассматриваемые в ультрамодном журнале «Аркитекчер-Плас») и задававших весьма компетентные вопросы о здании, построенном Моше Сафди на Всемирной выставке в Монреале. В общем, я пришел к выводу, что советские интеллектуалы лучше осведомлены о деталях современной жизни Америки и других стран Запада, чем жители Запада о советской жизни и культуре.

Чего, однако, недостает советским гражданам — это понимания структуры жизни на Западе. Из своей прессы они знают о безработице, о высокой стоимости лечения, статистические данные о бедности, но они никогда не слыхали о страховании на случай безработицы, бесплатной медицинской помощи или о том, что представляет собой уровень бедности в Америке (который значительно превышает среднюю зарплату в СССР). Те, кто никогда не был за границей, пытаются спроектировать свою систему на внешний мир и часто скептически относятся к тому, что не вписывается в получившуюся при этом картину.