Русские принцессы за границей. Воспоминания августейших особ - [8]

30-го князь Меншиков и большая часть министров и русских вельмож были с визитами у его высочества, который принимал каждого по чину. После обеда царь прислал просить его высочество приехать в Адмиралтейство. В этот день я не был дежурным и, к несчастью, ушел со двора, пропустив таким образом удобный случай побывать там. После я сожалел о том еще более, узнав, что его величество царь сам водил везде его высочество и показывал ему все до малейшей подробности. Бывшие с его высочеством превозносили необыкновенный порядок, в котором содержится там множество больших и мелких вещей, необходимых для кораблестроения. Все они там же и приготовляются. Несмотря на то что русский флот состоит из тридцати с лишком линейных кораблей и снабжен всем в изобилии, в Адмиралтействе собрано, говорят, такое количество материалов, что можно снарядить еще почти такой же флот.

Июнь

23-го, утром, приехал граф Пушкин и объявил, что его величество царь намерен устроить после обеда увеселительное катание по Неве на всех здешних барках и верейках, на которое приказал пригласить и его высочество. Он (Пушкин) хотел заехать за нами, когда выкинут флаг. Здесь так заведено, что если в двух или трех определенных местах города вывешиваются флаги, то все барки и верейки или, смотря по флагу, все яхты, торншхоуты и буеры должны собираться по ту сторону реки, у крепости. Для не являющихся по этому знаку положен большой штраф. После обеда, в назначенный час, явился граф Пушкин, и мы отправились, взяв с собою как барку, так и обе наши верейки. Подъехав к реке, мы увидели, что все ушли уже довольно далеко, почему велели грести сильнее, и скоро догнали флотилию. Впереди ее плыл адмирал маленького флота (который составляют все упомянутые небольшие суда), имевший на своем судне, для отличия, большой флаг. Прочие суда должны следовать за ним и не имеют права обгонять его. Царь ехал недалеко позади, на барке царицы; он стоял у руля, а царица с обеими принцессами, своими дамами и камер-юнкерами сидела в каюте. Проплыв довольно далеко, адмирал поворотил назад, а все следовавшие за ним остановились и выждали, пока он не прошел мимо. В это время мы поравнялись с царскою баркой, и его высочество, вышед из задней каюты, кланялся царю, царице и принцессам, которые отвечали на его поклоны из своих окон. Мы постоянно оставались потом близ этой барки с правой стороны. Валторнисты царицы, данные ей Ягужинским, играли попеременно с нашими, которые на барке стояли позади, царские же впереди. Чудный вид представляла наша флотилия, состоявшая из 50 или 60 барок и вереек, на которых все гребцы были в белых рубашках (на барках их было по 12 человек, а на самых маленьких верейках не менее 4-х). Удовольствие от этой прогулки увеличивалось еще тем, что почти все вельможи имели с собою музыку: звуки множества валторн и труб беспрестанно оглашали воздух. Мы спустились до самого Екатерингофа, куда приехали очень скоро, потому что плыли по течению реки, да и, кроме того, водою туда от города не более четырех верст. Когда его высочество проезжал мимо Адмиралтейства, царь закричал ему, что в четверг будет спущен на воду новый корабль. По приезде в Екатерингоф мы вошли в небольшую гавань, в которую едва ли могут свободно пройти два судна рядом. Все общество по выходе на берег отправилось в находящуюся перед домом рощицу, где был накрыт большой длинный стол, уставленный холодными кушаньями, за который однако ж порядочно не садились; царь и некоторые другие ходили взад и вперед и по временам брали что-нибудь из поставленных на нем плодов. Царица была так милостива, что собственноручно подала каждому из нашей свиты по стакану превосходного венгерского вина. Камер-юнкеры ее величества также не оставляли усердно угощать нас. Когда обе принцессы пошли немного гулять, его высочество, по совету генерал-майора Ягужинского, испросил у царицы позволения быть вместе с ними, на что ее величество и согласилась. Герцог последовал за принцессами, и когда они, увидав его, остановились, сделал им реверанс и пошел с обеими под руку. Перед ними шел камер-юнкер царицы, а позади их следовала большая свита дам. Разговаривали во время этой прогулки мало, потому что его высочество и принцессы были еще несколько застенчивы друг с другом, а наши кавалеры не могли много занимать дам по незнанию русского языка. Походив немного, они воротились и подошли к царице, которая пригласила герцога сесть на свою скамейку вместе с обеими принцессами. Рядом с ним, по правую руку, села старшая, а подле нее меньшая; налево же возле его высочества сидела царица. Вдовствующей царицы с дочерью и великого князя с его сестрою в этот раз не было, но придворные дамы почти все участвовали в нашей поездке. Так как царь разговаривал со своими приближенными, а другие царственные особы сидели довольно смирно, то Ягужинский, заметив, что они со вниманием слушают трубачей, игравших в роще (из которых один был отличный), подошел и сказал царице, что у его высочества есть два валторниста, которым едва ли найдутся подобные. Ее величество пожелала их слышать; они явились и превосходно сыграли несколько пьес. Царица и принцессы слушали с большим вниманием и восхищались их игрою. Между тем стало уже становиться довольно поздно. Ее величество встала, чтобы напомнить царю, что пора ехать назад, и в это время незаметно вручила камер-юнкеру Монсу двенадцать червонцев для передачи валторнистам. Но так как государю не хотелось еще ехать, то начали опять разносить большие стаканы с венгерским, от которого мы порядочно опьянели. Наконец собрались в обратный путь. Его высочество хотел вести к барке царицу, но она, как бы не замечая того, обернулась и подала руку другому, чем доставила случай герцогу вести старшую принцессу. Назад мы поехали совсем иначе – через канал – и вошли опять в реку только позади летнего дворца царицы. Было уже темно, и вода стояла совершенно спокойно. Перед окнами принцесс мы велели гребцам остановиться, и валторнисты, по приказанию его высочества, сыграли прекрасный ноктюрн. После того мы отправились домой. Гребцы от усиленной работы были так утомлены, что едва могли говорить, почему его высочество приказал выдать им несколько червонцев на водку. Валторнистам, которые в этот день очень много играли, герцог велел также дать 10 червонцев. Они, следовательно, всего получили 22 червонца. Пожелав его высочеству доброй ночи, я отправился домой, но проходя мимо квартиры бригадира Ранцау, увидел там гостей и вспомнил, что утром его высочество приказал, чтоб у него была тост-коллегия, на которую сам, по причине нашей поздней поездки, не мог приехать. Я вошел, думая, что они скоро разойдутся, но оказалось, что они только что сели за ужин, к которому поджидали нас. Мы просидели до поздней ночи, и так как у меня еще до этого шумело в голове, то я воротился домой полупьяный. 24-го я с придворным проповедником и с Дювалем ходил в Адмиралтейство смотреть новый корабль, который, как говорил вчера его величество царь, назначался к спуску со штапеля 27-го числа. Корабль этот 64-пушечный и построен французским мастером, присланным царю на несколько лет из Франции. Мы застали там переводчика этого мастера, с которым Дюваль был знаком, и он водил нас по всему кораблю. После того мы осмотрели несколько и самое Адмиралтейство. Оно имеет внутри большое, почти совершенно четырехугольное место (которое с трех сторон застроено, а с четвертой открыто на Неву), где корабли строятся и потом спускаются на воду. Против открытой стороны находится большой въезд, или главные адмиралтейские ворота; над ними устроены комнаты для заседаний Адмиралтейств-коллегий и поднимается довольно высокая башня, выходящая, как я говорил уже прежде, прямо против аллеи, называемой проспектом, через который въезжают в Петербург и который в середине вымощен камнем, а с боков имеет красивые рощицы и лужайки. Обе стороны адмиралтейского здания, идущие флигелями к воде и окаймляющие вышеупомянутое четырехугольное место, наполнены огромным количеством корабельных снарядов – парусов и канатов, хранящихся в большом порядке. По мере того как их употребляют в дело, комнаты, ими занимаемые, наполняются новыми. Там же живут и работают все принадлежащие к Адмиралтейству мастеровые. Подле здания стоят большие кузницы. В одном из флигелей устроена обширная зала, где рисуют и, если нужно, перерисовывают мелом вид и устройство всех кораблей, назначаемых к стройке. Вне и внутри адмиралтейского здания наложено множество всякого рода корабельного леса; но еще большее его количество лежит в ближайших каналах, откуда его берут по мере надобности. Он пригоняется большими плотами из дальних мест России и обходится царю несравненно дешевле, нежели в других государствах. Все это огромное Адмиралтейство обведено снаружи валом (с бастионами со стороны реки), который окружен довольно широким и глубоким каналом, а с внутренней стороны обрыт небольшим рвом. Близ здания Адмиралтейства по направлению к галерной гавани строится прекрасная каменная церковь, которая будет принадлежать к нему; после крепостной