Русские предания - [25]
Девушка тем временем поставила квашенку на сапки и ушла домой.
(А. Бурцев)
Банник
Несмотря на то что «баня парит, баня правит, баня все исправит», она издревле признается нечистым местом, а после полуночи считается даже опасным и страшным: не всякий решается туда заглянуть, и каждый готов ожидать какой-нибудь неприятности, какой-нибудь случайной и неожиданной встречи. Такая встреча может произойти с тем нечистым духом, который под именем банника (баенника) поселяется во всякой бане за каменкой, всего же чаще под полкой, на которой обычно парятся. Всему русскому люду известен он за злого недоброхота. «Нет злее банника, да нет его добрее», — говорят под Белозерском; но здесь же твердо верят в его всегдашнюю готовность вредить.
Верят, что банник всегда моется после всех, обыкновенно разделяющихся на три очереди, а потому четвертой перемены или четвертого пара все боятся: «он» накинется, — станет бросаться горячими камнями из каменки, плескаться кипятком; если не убежишь умеючи, т. е. задом наперед, он может совсем зашпарить. Этот час дух считает своим и позволяет мыться только чертям: для людей же банная пора полагается около пяти — семи часов пополудни.
После трех перемен посетителей в бане моются черти, лешие, овинники и сами банники. Если кто-нибудь в это время пойдет париться в баню, то живым оттуда не выйдет: черти его задушат, а людям покажется, что тот человек угорел или запарился. Это поверье о четвертой, роковой банной «смене» распространено на Руси повсеместно.
Заискивают расположение банника тем, что приносят ему угощение из куска ржаного хлеба, круто посыпанного крупной солью. А чтобы навсегда отнять у него силу и охоту вредить, ему приносят в дар черную курицу. Когда выстроят, после пожара, новую баню, то такую курицу, не ощипывая перьев, душат (а не режут) и в таком виде закапывают в землю под порогом бани, стараясь подгадать время под чистый четверг. Закопавши курицу, уходят из бани задом и все время отвешивают поклоны на баню бессменному и сердитому жильцу ее. Банник стремится владеть баней нераздельно и недоволен всяким, покусившимся на его права, хотя бы и временно. Зная про это, редкий путник, застигнутый ночью, решится искать здесь приюта, кроме разве сибирских бродяг и беглых, которым, как известно, все на свете нипочем…
Как-то, запоздавши в дороге, забрался мужик, перед праздником, в свою баню после полуночного часа. Но, раздеваясь, второпях вместе с рубахой прихватил с шеи крест, а когда полез на полку париться, то никак не мог оттуда слезть подобру-поздорову. Веники так сами собой и бьют по бокам. Кое-как, однако, слез, сунулся в дверь, а она так притворена, что и не отдерешь. А веники все свое делают — хлещут. Спохватилась баба, что долго нет мужа, стала в оконце звать, — не откликается, начала ломиться в дверь — не поддается. Вызвонила она ревом соседей. Эти пришли помогать: рубили дверь топором — только искры летят, а щепок нет. Пришла на выручку бабка-знахарка, окропила дверь святой водой, прочла свою молитву и отворила. Мужик лежал без памяти; насилу оттерли его снегом.
Банник. Художник В. Малышев.
Полное собрание этнографических трудов А. Е. Бурцева
Опытные люди отвращают злые наветы своих банников тем вниманием, какое оказывают им всякий раз при выходе из бани. Всегда в кадушках оставляют немного воды и хоть маленький кусочек мыла; веники же никогда не уносят в избу. Вот почему зачастую рассказывают, как, проходя ночью мимо бани, слышали, с каким озорством и усердием хлещутся там черти и при этом жужжат, словно разговаривают, но без слов. Один прохожий осмелился и закричал: «Поприбавьте пару!» — и вдруг все затихло, а у него самого мороз пробежал по телу и волосы встали дыбом…
Банник старается быть невидимым, хотя некоторые и уверяют, что видели его и что он старик, как и все духи, ему сродные: недаром же они прожили на белом свете и в русском мире такое неисчислимое количество лет.
(С. Максимов)
Дело было о Святках. В один вечер все девки собрались на вечеринку, а ребята-то к ним не пришли. Ну, девкам-то и стало без ребят невесело. Одна девка и говорит своим подругам: «Девки, пойдемте-ка слушать к бане, что нам банник скажет». Вздумали да две девки и пошли. Пришли к бане; одна и говорит: «Дева, давай-ка сунь руку в окно: банник-то насадит тебе золотых колец на руку». — «А ну-ка, дева, давай ты сначала сунь, а потом и я». Та и сунула. А башшк-то и говорит: «Вот и попалась мне». Руку-то и схватил. Схватил да колец-то насадил железных — лишь сковал в одно место все пальцы на окне-то ей, нельзя и разжать их. Ну вот, кое-как руку-то она выдернула из окна, да обе и побежали домой. Вот те и золотые кольца. Прибежали домой, да и говорят: «Вот, девушки, смотрите-ка, мы ходили слушать к бане-то, а банник-то каких колец насадил вместо золотых-то — железных; вот, говорит, у меня и руку сковал. Как же я теперь буду жить-то с такой рукой? Ой, девушки, девушки, банник-то какой срамной, мохнатый, — рука-то вся какая большая да мохнатая».
(А. Бурцев)
В Кадниковском уезде есть поверье, что тот, кто желает быть невидимым, тот во время Христовской заутрени должен прийти в баню и найти там банника, который в это время обыкновенно спит, снять с него шапку и бежать с нею, как можно скорее, в церковь. Если успеешь добежать до церкви, прежде чем банник проснется, то будешь обладать шапкой-невидимкой, иначе банник догонит и убьет.
