Русские отряды на Французском и Македонском фронтах. 1916–1918. Воспоминания - [62]

Вследствие этого, 21 мая генерал Саррайль, не перестававший до того времени настаивать на крайнем напряжении войск и убедившийся, видимо, в бесплодности делаемых усилий, предложил командующему французской армией генералу Гроссетти прекратить общую наступательную операцию и поставить себе дальнейшею задачею – лишь прочное укрепление в занятом положении, дабы иметь возможность противостоять всем атакам неприятеля.

Большая часть войск должна была быть оттянута назад для отдыха. В числе этих частей с позиций должна была быть снята также 2-я русская особая бригада.

Новое расположение войск, по смыслу отданных распоряжений, не должно было, однако, давать повода неприятелю думать, что он вновь не будет атакован.

В соответствии с этим генерал Гроссетти должен был установить распределение и расход боевых припасов, а также наметить программу местных операций.

Таким образом, общая атака сербов выполнена не была. Только в районе 2-й сербской армии были взяты передовые позиции у Dobropolje.

Македонская армия союзников понесла к концу мая очень серьезные потери: англичане потеряли выбывшими из строя – до восьми тысяч человек, русские – тысячу двести человек[68], итальянцы – две тысячи четыреста человек и французы – четыре тысячи человек.

Новый французский военный министр Пенлевэ одобрил решение генерала Саррайля[69], указав на невозможность и бесполезность, при данных условиях, продолжать таковое ввиду неготовности русско-румынского фронта к переходу в решительное наступление. К тому же на Македонскую армию надвигалась неизбежность разрешения вооруженной рукою греческой проблемы, которая будет изложена ниже.

Читатель, кроме того, должен вспомнить о том впечатлении, которое на всю французскую нацию произвела выяснившаяся к тому времени неудача решительного наступления генерала Нивеля (см. гл. VII). Явилось сильное течение против стратегии решительных сражений и увлечение теорией ограниченных целей.

Уже 15 мая Пенлевэ указывал генералу Саррайлю, что наступательные операции против германо-болгар не должны развиваться до предела крайнего напряжения и, наоборот, находиться в строгом соответствии с силами войск. «Вам принадлежит, – телеграфировал министр главнокомандующему союзными армиями, – определение момента, когда операции должны быть остановлены»[70].

В числе наиболее переутомившихся частей Македонского фронта, несомненно, была 2-я особая русская бригада. С августа 1916 года, то есть в продолжении восьми месяцев, без всякого перерыва она несла боевую службу и выдержала ряд серьезных боев, стоивших ей больших кровавых потерь. В течение последних пяти месяцев, в излучине реки Черны, названная бригада занимала сектор, где нельзя было найти отдыха ни днем, ни ночью. Противник находился в расположении ста – двухсот метров и проявлял усиленную деятельность. Нужно было быть все время начеку, ибо каждую минуту неприятель мог сделать попытку ворваться в траншеи бригады. Почти непрестанно люди находились под неприятельским огнем, причем особенно их беспокоили мины, имевшие большую разрушительную силу. Даже в резервах не было возможности укрыться от огня, вследствие исключительно неблагоприятных условий местности. В то же время угнетающе действовало сознание, что смерть и страдание вносит в русские ряды болгарский солдат, сын того народа, которого русские всегда считали братским и за свободу которого несколько десятков лет перед тем сражались наши отцы. К этим переживаниям морального характера присоединялась еще усиленная заболеваемость, проистекавшая из особенности климата и физической усталости. Люди были измучены тяжелыми работами в трудном грунте и при крайне неблагоприятной погоде по укреплению позиций и проведению в тылу дорог, едва обеспечивавших подвоз необходимых им предметов продовольствия и боевого снабжения.

Начальник бригады генерал Дитерихс, высокодоблестный генерал, прекрасно знавший настроения своей бригады и правильно оценивавший ее силы, счел себя, наконец, обязанным обратиться с письмом (от 18 мая 1917 года) к генералу Саррайлю с откровенным словом и ходатайством о продолжительном и вполне заслуженном отдыхе для частей своей бригады.

«Я обязуюсь добавить, – писал генерал Дитерихс, – после изложения уже приведенных мотивов, что положение русских войск в Салониках еще утяжеляется численно незначительным составом всего отряда, таким образом особенно остро чувствующим свою оторванность от всего родного.

Войсками английскими и французскими эта отчужденность чувствуется менее.

В особенности острым это чувство стало теперь, когда на Родине происходят события, недостаточно ясно понимаемые и ложно трактуемые услужливыми агитаторами и пропагандистами.

И тем не менее, последние бои показали, что боевая мораль войск прекрасна. Оба полка смело пошли в атаку и в обстановке боя дали блестящие доказательства своей боеспособности.

Достаточно сказать, что в течение четырех дней бомбардировки, предшествовавшей атаке, войска потеряли тридцать три убитых и двести двадцать шесть раненых. Это не уничтожило их моральной силы ко дню атаки. 4-й полк, например, впоследствии дважды подряд бросается в атаку на неприятеля под смертоносным дождем его снарядов и пуль, извергаемых артиллерией и пулеметами, причем каждый раз врывается в окопы противника. В неприятельском расположении впереди и в изолированном положении он удерживается в течение целого дня до глубокой ночи, потеряв свыше половины своих людей.