Русские масоны. От Романовых до Березовского - [163]

Между тем складывавшееся в стране положение вызывало немалое беспокойство у мыслящих, соотечественников, особенно творческой и технической интеллигенции, где в начале 50-х годов зародились и оформились противоположные течения западнического и русофильского толка. Одни мечтали о проведении реформ на капиталистический лад под знаком демократических свобод и многопартийности, опираясь на иностранный опыт. Другие ратовали за откат к прошлому с реставрацией обновленного национал-патриархального строя, опорой на православие без царя. Большинство же видело опасность демонтажа сложившихся государственных устоев, предпочитая медленные изменения базиса и системы управления в демократическом духе.

Каковы же были реальные способы воздействия пунктирно обозначенных течений на общественное мнение и конкретно от кого такие идеи исходили? Среди вдохновителей западничества и близких им лиц назовем писателей Чуковского, Паустовского, Твардовского, академиков Сахарова, Лихачева, Заславскую, докторов наук Бурджалова, Некрича, Тарновского. Их идеалы и чаяния находили отражение на страницах популярных журналов «Новый мир», «Знамя», «Нева», в «Литературной газете». Противоположный лагерь олицетворяли т.н. писатели-почвенники и национально-ориентированные романисты Распутин, Шукшин, Некрасов, Бондарев, Проханов, Пикуль, Чивилихин, Куняев, академики Рыбаков, Шафаревич, Черепнин, доктора наук Кузьмин, Буганов, Данилов, Шишкин. Группировка располагала журналами «Наш современник», «Октябрь», «Молодая гвардия» с одноименным издательством для юношества. Наконец, к писателям и ученым «третьего пути» принадлежали Шолохов, Фадеев, Панферов, К. Симонов, JI. Леонов, В. Катаев, академики и доктора наук И.И. Минц, Н.М. Дружинин, А.Л. Сидоров, А.Д. Удальцов, И.А. Орбели, А.Л. Нарочницкий, подавляющая часть других ученых, регулярно выступающих во многих журналах и газетах, выпускавших произведения в различных издательствах.

Антиеврейские кампании вызвали в целом негативную реакцию советских людей и волну возмущений на Западе, что побудило еще Сталина видоизменить прежний курс с переключением акцентов на критику лидеров националистических движений далекого прошлого и возвеличением исторической миссии русских на окраинах страны. Свидетельством тому была директивная статья в печатном органе Института истории Академии наук, посвященная восхвалению речи вождя на XIX сьезде КПСС, ставшей его лебединой песнью. Грозно указующий тон передовицы указывал на принадлежность составителей к работникам отделов науки и пропаганды высшего партаппарата, несомненно, утвержденной секретариатом ЦК КПСС. К бумаге приложили руки и представители ведомства обер-палача Берии, о чем свидетельствовали ссылки на съездовские выступления казахской) делегата Ж. Ша-яхметова и особенно близкого друга и соратника мииистра госбезопасности, делегата от Азербайджана М. Багирова, который принялся вразумлять видных членов редколлегии «Вопросов истории». Журнал, дескать, не помог кадрам его республики в «борьбе с проявлениями буржуазного национализма в области истории, если не сказать обратное».

Прежде всего статья подводила якобы неутешительные итоги недавнего разноса на президиуме Академии наук но заказу свыше всего Института истории и его печатного органа в свете критики партийной прессы. Вот, мол, и делегаты съезда осудили неправильную, на их взгляд, трактовку главных особенностей и условий давнишнего присоединения к России народов Кавказа и Средней Азии в XIX в., ибо там не поставлена «во весь рост» проблема прогрессивности важных событий.

Отсюда вытекал и обобщающий вывод передовицы, что Институт истории не занимается в должной ме]>е «марксистским изучением» данной тематики. И только мельком упоминались «некоторые успехи» ученых, а ведь многие из них удостоились звания лауреатов Сталинской премии. Как известно, пресловутое «изучение» заключалось тогда в умелой перестраховке с расстановкой по тексту цитат классиков научного коммунизма и подтягивании к ним зачастую несущественных выводов. Подчас довольно пухлые, но малоинформативные издания вызывали интерес разве что у специалистов, привыкших к эзопову языку коллег. И потому они при ознакомлении с подобными сочинениями мысленно отбрасывали в сторону идеологические вкрапления, извлекая крупицы полезного из этого. Использовались и приемы «критики наоборот», когда явно абсурдные суждения объявлялись последним словом науки ради самозащиты от наскоков невежественных оппонентов.

В рассматриваемой передовице журнала находят частичное отражение и наши соображения по поводу расслоения советской интеллигенции на определенные течения, о чем свидетельствуют ссылки на съездовский доклад преемника вождя, члена политбюро ЦК КПСС Г.М. Маленкова, признавшего наличие у нас остатков буржуазной идеологии, которые не отмирают сами собой, очень живучи, Moiyr расти и против них надо вести решительную борьбу. «Мы не застрахованы также от проникновения к нам чуждых взглядов, идей и настроений извне, со стороны капиталистических государств, и изнутри, со стороны недобитых партией остатков враждебных советской власти групп. Историческая наука должна способствовать очищению сознания людей от пережитков капитализма, от предрассудков и вредных традиций старого общества». И далее отмечалось: «В ряде отраслей науки еще полностью не ликвидирована монополия отдельных групп ученых, оттирающих растущие свежие силы, ограждающих себя от критики и пытающихся решать научные вопросы административным путем. Ни одна отрасль науки не может успешно развиваться в затхлой атмосфере взаимного восхваления и замалчивания ошибок, попытки утвердить монополию отдельных групп ученых, неизбежно порождают застой и загнивание в науке»