Русские масоны. От Романовых до Березовского - [138]
Напротив, А.П. Матвеев, инженер, занимается комиссионными делами, главным образом по сбыту автомобилей. «Варшавянин, советник Кандаурова по вопросам связи с польским масонством. Инициатор масонского сборника, посвященного старому студенчеству (к Татьянину дню) и вообще издательства под названием «Свеча». Приятель Евреинова и Каменского>316, очень активен как масон». И последний, В.Ф. Сафонов, «старый чиновник из товарищей министров или директоров департаментов царского времени, один из служащих и приближенных к Каплану в его знаменитом бюро». Адепту «Астреи» инженеру К.П. Каплану составитель цитируемого документа приписывал служение известному торговцу оружием «в мировом масштабе» Базилю Захарову, что, однако, московских шефов не заинтересовало.
Пятая по времени возникновения ложа «Гамаюн» была специально создана для молодых масонов группой братьев по инициативе Кандаурова, дабы сформировать и воспитать кадры для будущей России — «советской или несоветской, безразлично». Но на момент подготовки документа новопосвященных оказалось лишь 11. Досточтимым мастером здесь являлся П.А. Бобринский, масон высшего градуса, «человек с огромными связями, олицетворенное благородство и «джентльменство», добряк, терпимый ко всем взглядам и направлениям, немного журналист, бывший секретарь редакции «Возрождение» и парижского «Сатирикона». Назначен Кандауровым по соображениям удобства: им прежде всего легче «руководить», так как «в политическом отношении он гибок, не упрям (вроде астреевского Кривошеина), затем среди масонов высших градусов он самый молодой (лет под 40) и среди молодежи популярен». Расчет оказался правильным.
Затем следовали друг за другом четыре офицера, фамилии которых чекистами были отчеркнуты на полях с двух сторон. Первый страж Н.Д. Татищев характеризовался как «советофил, подозреваемый в большевизме, друг Булатовича, тоже немного подозреваемого и с которым, плюс отчасти Ромашков, он образует левый, наиболее влиятельный фланг ложи. Личность заметная и правыми элементами масонства ненавидимая». Ф.Г. Ромашков-Рославский, второй страж, бывший офицер Красной Армии, талантливый докладчик, «нашумевший в прошлом сезоне своим красочным докладом о Красной Армии». М.К. Прекул, секретарь ложи, один из самых юных масонов, «хлыщеват, самолюбив, но не по-молодому выдержан, друг Татищева, в «большевизанстве» более осторожен». Орагор ложи Р.Ф. Булатович «молодой ученый по истории религии, бывший ленинградский работник из «Безбожника», лет 27. Женат, имеет ребенка, работает для корма в каком-то оптовом производстве шляп. Самая выдающаяся фигура в ложе и один из способнейших русских масонов по эрудиции. Общий любимец вроде Ратнера за необыкновенно яркие по форме и насыщенные научные доклады на любимую политико-экономическую и философскую тему. Все устремления Булатовича на СССР, о возврате куда он думает всегда, не скрывая этого». Остальных адептов Лубянка не выделила. Забегая вперед, отмстим, что никто из четверки на Родину не вернулся и, насколько известно, не проявил на деле свои якобы левые убеждения.
Наконец, последняя ложа «Лотос», которая кратко освещена ранее, состояла преимущественно из головки масонов, руководителем ее был избран В.Д. Айтов (член «Астреи»), «известный в Париже врач с хорошей практикой во французских кругах, зажиточный, имеет автомобиль, лет 40—45, сын покойного консула Айтова. Один из самых старых и влиятельных русских масонов, пользующийся общим уважением, как обаятельный, хотя и не очень далекий человек. Один из самых близких к Кандаурову, что особенно понятно, если принять в расчет, что он сын его бывшего шефа».
В дополнение к рассказанному остановимся еще на некоторых моментах. Прежде всего, существо и порядок изложения подтверждают мысль об авторе журналистского или писательского склада, осведомленного, правда, о масонстве не совсем точно, учитывая наличие у него лишь второго градуса шотландского устава, не дающего возможности судить о подлинных устремлениях орденской верхушки и ее взаимоотношениях с французами. По
