Русские князья в политической системе Джучиева Улуса (орды) - [16]
Большое место проблеме русско-ордынских отношений уделено в Казанской истории.[188] Это историко-публицистическое сочинение второй половины XVI века. Оно представляет собой беллетризованный рассказ о трехвековой истории русско-татарских отношений со времени образования Золотой Орды до покорения в 1552 году Иваном Грозным Казани. Неизвестный автор Казанской истории, согласно его автобиографической справке, содержащейся в тексте произведения, двадцать лет прожил в Казани при дворе казанских ханов как русский пленник, принял мусульманство и лишь во время взятия Казани вышел из города и поступил на службу к Ивану Грозному. Материал расположен по главам. Таким образом, все произведение подчиненно единой теме. Ею является концепция превосходства православия над мусульманством, историческое предопределение покорения Русью татарских государств. Отсюда тенденциозность в некоторых сюжетах, рассказывающих об эпизодах русско-ордынских взаимоотношений.
Дополнительными источниками по истории взаимоотношений Руси и Орды может служить актовый материал — документы предоставляющие какие-либо права и служащие доказательством наличия таких прав. Для рассматриваемого времени акты представляют собой, как правило, официальный документ. При этом специфика источника подразумевает их высокую точность и достоверность. Однако затрагиваемые в актах узкие вопросы делают их весьма фрагментарными, то есть — не полными. Для указанной темы большое значение представляют духовные и договорные грамоты русских князей. Они несут прямую и часто уникальную информацию о русско-ордынских отношениях.
Определенное значение для изучаемой темы имеют ярлыки ордынских ханов. К сожалению, источников данной категории сохранилось крайне мало. Все известные ярлыки, касающиеся периода конца XIV — первой трети XV в., относятся к 1390-м гг. Это тарханный ярлык Токтамыша (1392 г.), ярлык Токтамыша польскому королю (1393 г.) и тарханный ярлык Тимур-Кутлуга[189]. Немаловажное значение для уяснения положения в русско-ордынских отношениях, к примеру, в период правления Василия I имеет послание московскому князю эмира Едигея[190]. Данные источники несут, прежде всего, информацию о внутреннем положении в Орде на рубеже XIV–XV вв., а также о внешнеполитическом положении степного государства в этот период.
Фрагментарные данные об отношениях Руси и Орды содержаться в житийной литературе. Косвенные свидетельства об особенностях отношений в период оформления зависимости отложились в «Житии Михаила Черниговского»[191] и «Житии Александра Невского»[192]. Об отношениях Руси и Орды в период наивысшего могущества ханов повествует «Житие Михаила Тверского»[193]. Для времени правления Василия I наибольший интерес представляет житие Стефана Пермского, составленное Епифанием Премудрым и содержащее сведения о русско-ордынских отношениях и положении в Орде в 1390-х гг.[194] Ряд дополнительных данных имеется в житии Михаила Александровича Тверского. Оно представляет собой биографическое повествование, посвященное времени правления указанного князя (1368–1399). Тверской князь не был официально канонизирован православной церковью, и житие Михаила Александровича занимает своеобразное место между светской и церковной биографией. Житие дошло до нас в виде фрагментов, сохранившихся в разных летописных сводах.
Ценные сведения о территории Подонья содержатся в сочинении Игнатия Смолянина «Хождение Пименово в Цареград».[195] Прежде всего, это известия о русско-ордынском пограничье, а также о положении дел в самой Орде (в степной части течения Дона) в 1389 г.
Уникальным источником по истории Джучиева Улуса на рубеже XIV–XV вв., несущем сведения и о русско-ордынских отношениях, является татарский народный эпос «Идегей»[196]. Он был сложен в XV–XVI в., а отдельные его сюжеты были записаны в XVII в. Эпическое произведение повествует о деятельности эмира Идигу (Едигея), его противоборстве с ханом Токтамышем (Тохтамышем). Его сведения дополняют и уточняют данные других видов источников. Однако необходимо помнить, что основной характеристикой эпических произведений является их художественность. Кроме того, устная традиция трактует факт прошлого под жестким давлением потребностей настоящего. Носитель устной традиции воспроизводит его для своих современников только тогда, когда в этом возникает необходимость. Е.А. Мельникова в своей работе по теории и методике использования произведений устной традиции справедливо отмечает: «Память автоматически адаптирует запомненное, видоизменяет или устраняет его совершенно, если оно более не нужно»[197]. В этой связи сведения эпических произведений необходимо использовать, в первую очередь, как оценочные.
Большое значение для уяснения системы функционирования элиты Джучиева улуса имеют арабские и персидские источники, свод которых представил В.Г. Тизенгаузен, и изданные: арабские в 1884 г.[198]; персидские в 1941 гг.[199]
