Русские и американцы. Про них и про нас, таких разных - [18]

Глава 5 Неодолимый ход истории

Я давно подозреваю, что весь мир развивается по некоей единой матрице. Как и все живое, общество тоже имеет свои законы развития. Формы могут быть разными, но вектор развития – общий для всех. От массовой нищеты – к удовлетворительному достатку, от абсолютного бесправия – к относительной свободе и гражданским правам. От массового невежества – к образованности. От варварской жестокости – к большей гуманности. От агрессивной экспансии – к мировому порядку. От примитивных орудий труда – к высоким технологиям. Другими словами, в моем представлении мир в целом движется от худшего к лучшему, от низкого – к высокому и в сфере экономической, и в общественном устройстве. Казалось бы, как далеки друг от друга культурно, исторически и даже географически Япония и Россия, Америка и Индия, Аргентина и Франция, но повсюду их развитие привело к единой точке – рыночной экономике, то есть к капитализму.

Пусть и на разном уровне развития все эти страны также объединяет демократическое устройство. Даже Россию специалисты определяют как гибридную демократию, то есть как общество с элементами автократии и рядом фасадных демократических институтов. Но все же как демократию. Интересно, что и Китай, преодолевая коммунистические догмы, практически тоже плывет в эту гавань. На мой взгляд, это только вопрос времени. Путь к рыночной экономике и демократии мало похож на широкую магистраль, движение по ней редко бывает линейным. Возможны срывы, ложные повороты, окольные дороги, ускорение и замедление. И практически всегда это преодоление чьих-то интересов, устоявшихся традиций, стереотипов, борьба нового со старым. Каждая страна движется по этому пути с разной скоростью, своим способом, но пункт назначения у них один и тот же.

Вот и мы, окончательно окоченев в объятиях советской власти, сбросили ее однажды, как тяжелый бессмысленный груз, и в радостных ожиданиях светлого капиталистического будущего присоединились к остальному миру. Но тут даже самые нетерпеливые, самые несогласные из нас – те, что всей душой желали падения советского строя и не могли дождаться нового, – даже они, увидев капитализм вблизи, у себя дома, ужаснулись.

Неудивительно. Точно так же крайне неприглядно выглядел капитализм, когда он только начинался в Америке полтора века назад, когда пропасть между богатством и бедностью, казалось, не имела границ, когда власть неизменно выступала на стороне капитала, а сильные мира сего были главным, если не сказать, единственным бенефициаром тех замечательных принципов, которые «отцы-основатели» заложили в устройство молодого государства.

Это было время, когда Америка вступила в пору заводов, машин, а самое главное – железных дорог, которые, опоясав всю страну, объединили отдельные производства в целые индустрии. То было время, когда могущество хозяев дорог не знало границ. Росчерком их пера решались не просто судьбы заводов и фабрик, а жизнь целых городов. То было время бурного развития промышленности, на глазах менявшее сельскую Америку. Время, открывшее невиданные ранее перспективы для толковых и энергичных людей. Наиболее предприимчивые из них сумели вырваться далеко вперед, создав первые в стране нефтяные и угольные империи. Причиной их появления стал экономический бум, начавшийся после окончания Гражданской войны в 60-е годы XIX века.

Именно тогда страна узнала имена своих новых героев: Рокфеллер – нефтяная империя, Карнеги – сталь, Вандербильд – железные дороги. Империи росли как грибы после дождя: соляная, хлопковая… Новые хозяева жизни сумели захватить рынок, аккумулировали гигантские ресурсы и уже были в состоянии подстраивать под себя жизнь остальных американцев, оставляя беднейшим из них мало шансов на выживание. Вздутые цены на продукты, жилье, любые товары, мизерные зарплаты и нечеловеческие условия труда. Люди жили в кошмарных условиях – в грязи, неимоверной тесноте, на фабриках то и дело происходили несчастные случаи, не действовали никакие санитарные нормы. В период ранней индустриализации работа продолжалась по 16‒18 часов в день, шесть, а то и все семь дней в неделю.

Сверхбогатые люди появлялись повсюду, где рождалось индустриальное общество – в Америке, Англии, Франции, России. Эти люди, сумевшие аккумулировать в своих руках большой капитал, и создавали промышленное производство. Видимо, таков естественный ход развития, объективно идущего на пользу всего общества. Но спустя какое-то время, когда появляются гигантские монополии, возникает и необходимость в тщательном контроле за их действиями.

В какой-то момент власть монополий в США казалась безграничной. Но, когда олигархи очевидным образом стали поперек интересов страны, над ними стали сгущаться тучи. Тучи явились им в лице нового президента Теодора Рузвельта (1901‒1908 годы), который и обрушился на олигархов. Но ради чего, ради каких национальных целей была объявлена эта война? Парадоксально, но, как объяснял мне американский историк Эдгар Харт, Рузвельт воевал с крупнейшими капиталистами, чтобы спасти… капитализм:

Рузвельт и его окружение, видя, как в стране нарастают рабочие волнения, как множится нищета, кожей чувствовали, что дальше так продолжаться не может. Не может быть стабильной страна, когда одни владеют всем, а другие остаются без достойного заработка, когда монополии мешают появлению новых бизнесов, когда нет конкуренции. В таких условиях, считал Рузвельт, капитализм не выживет, требуется вмешательство государства. Смысл его реформ состоял в том, чтобы каждый получил шанс в этой жизни.