Русские цари - [2]

Внутренние трения в правительственной среде были тогда обусловлены исключительной близостью к Елене Васильевне одного из бояр, князя Ивана Федоровича Овчины-Телепнева-Оболенского. Одни бояре, недовольные всевластием фаворита, отъезжали за границу, другие подвергались заточению.

Боярское правление

4 апреля 1538 г. Елена Глинская умерла. По сообщению Герберштейна, она была отравлена. До сегодняшнего дня доказательств этому нет, однако сведения эти имеют под собой веские основания, если учесть, что могущество Овчины вызвало глубокую ненависть к нему со стороны бояр, которые понимали, что избавиться от всесильного временщика можно только избавившись от великой княгини. В результате Иван, не достигший еще восьмилетнего возраста, остался круглым сиротой.

Позже появится слух, что истинным отцом Ивана Грозного был не великий князь Василий III, который не мог зачать ребенка на протяжении четырех лет совместной жизни со своей второй женой, а Иван Федорович Овчина, появившийся на политическом горизонте как раз перед рождением княжеского первенца.

Все это, разумеется, не могло не сказаться на характере молодого Ивана. Мать не смогла стать для него наставницей жизни в той же мере, в какой мог бы стать его отец. Да и она слишком мало успела сделать в его воспитании. К тому же мальчик рос в обстановке дворцовых интриг, заговоров и постоянной борьбы за власть. Впечатлительный ум ребенка впитывал в себя все происходившее и воспринимал это как норму взаимоотношений между людьми. С раннего детства Иван видел гибель знакомых ему людей, в том числе своих родственников, благодаря чему у него выработалось убеждение, что человеческая жизнь не имеет никакой цены, а родственные связи ничего не значат.

Со смертью Елены Глинской закончился период регентства, началось боярское правление, представлявшее собой возродившийся опекунский совет, который согласно завещанию Василия III должен был состоять из 20 бояр и фактически ликвидированный при Елене и ее фаворите. Первую роль в этом совете стал играть князь Василий Васильевич Шуйский, прозванный за свою молчаливость Немым, боярин и воевода. Еще в молодых годах он участвовал в походах на Ливонию. В период правления Василия III он участвовал во всех походах, где лично находился государь, был самым близким к нему лицом и имел огромное влияние на все государственные дела. В 1523 г. ходил против Казани, предводительствуя судовой ратью, затем был в крымском походе. По смерти правительницы Елены, Василий Васильевич, склонив на свою сторону многих бояр, объявил себя главой правления, заключил в тюрьму своего противника князя Ивана Бельского. Тогда же был арестован князь Овчина-Телепнев-Оболенский, которого уморили голодом в тюрьме. Сестру его, мамку великого князя Аграфену Челядину, несмотря на протесты самого Ивана, бросили в тюрьму, а затем сослали в Каргополь и постригли в монахи. Василий Шуйский, дабы упрочить свое положение у трона, женился на двоюродной сестре Ивана Грозного, дочери казанского царевича Петра — Кайдагула и внучке Ивана III, Анастасии Петровне, но вскоре умер в 1538 г.

Со смертью Василия Васильевича Шуйского власть захватил младший брат его, Иван Васильевич, произведший еще большие правонарушения. Начались его действия с низложения митрополита Даниила «боярским изволением». Даниил возглавлял Русскую православную церковь с 1522 по 1539 г. и ревностно служил власти, но принял сторону князя Ивана Бельского, с которым у Шуйских были «многие вражды за корысти и за родственников», вследствие чего после падения Бельского был сведен с митрополии и сослан в Волоколамский монастырь, где и умер в 1547 г.

Однако возведенный партией Шуйских новый митрополит Иосиф (1539–1541), происходивший из дворянского рода Скрипицыных, тем не менее, стоял за Бельского, добился его освобождения и доставил ему высшую власть, после чего Шуйский должен был на время удалиться. Вскоре составился обширный заговор сторонников Шуйских и в ночь со 2-го на 3-е января 1542 г. при помощи войска Ивану Шуйскому удалось свергнуть Вельского и Иосифа и снова захватить в свои руки высшую власть. Князь Иван Бельский был схвачен и на другой день отослан на Белоозеро в заточение, где и был убит спустя 4 месяца. Митрополит Иосиф был низложен и сослан в Кирилло-Белозерский монастырь; откуда впоследствии перешел в Сергиеву Лавру, где и умер в 1555 г.

Недолго продержался у власти и Иван Шуйский — выбранный им в митрополиты Макарий (1542–1563) устранил его так неприметно и невозвратно, что, ссылаясь вначале на болезнь, он сам отказался от власти и в 1546 г. умер в неизвестности.

Вся эта боярская борьба за власть наглядно показала мальчику-государю, что окружавшие его опекуны руководствовались в первую очередь своими личными интересами и не были склонны считаться с ним самим, с его чувствами и желаниями. У молодого князя Ивана IV развивалось чувство обиды на бояр, и каждый новый факт злоупотребления властью в корыстных целях приобретал неоправданно большое значение и глубоко западал в память. Развитию этого чувства способствовало постепенно формировавшееся в общественном сознании, начиная с периода правления великих князей Ивана III и Василия IV, представление о божественном происхождении великокняжеской власти над государством и о холопском положении по отношению к нему всех тех, кто проживал в нем. Иван IV с детства видел себя среди чужих людей. С ранних лет в душу его врезалось чувство сиротства, брошенности и одиночества. Позже, в своих письмах к князю Курбскому, он вспоминал, как его с младшим братом Юрием в детстве стесняли во всем, держали как убогих людей, плохо кормили и одевали, все заставляли делать насильно. Развитию гипертрофированного чувства обиды способствовал и тот факт, что сами бояре формировали у молодого государя представления об исключительности его положения, когда в торжественные моменты окружали его царственной пышностью, становясь вокруг него с раболепным смирением, а в будни не церемонились с ним. Так, Иван Грозный вспоминал, что когда они играли с братом в спальне покойного отца, к ним вошел боярин Иван Шуйский, развалился рядом на лавке и положил ноги на постель покойного государя. С точки зрения большинства людей в этом поступке нет ничего предосудительного, но с точки зрения молодого князя это было оскорблением его великокняжеского достоинства и непочтительного отношения к государеву сану.