Русские беседы: соперник «Большой русской нации» - [28]

Часть 2 Украинофильство

8. Соперник «Большой русской нации»: Украинское национальное движение 2-й пол. XIX – нач. XX в.

Согласно известной схеме развития центрально-и восточноевропейских национализмов, разработанной М. Грохом, данные движения проходят три фазы: (а) академическую – период этнографических, филологических и исторических исследований, выделение и описание того субъекта/объекта, который мыслится как «нация» (уже в модерном смысле – именно за счет этого прежний объект описания наделяется характеристиками субъектности, ему, в данных границах, начинает приписываться роль действующего лица, он выступает, например, в качестве того, кому принадлежит данная история), (b) культурную (или культурническую) – период национальной агитации, когда формируются и возрастают патриотически настроенные группы, объединяемые вокруг журналов, газет, культурных и просветительских обществ и товариществ, национальных школ, когда распространяется национальное самосознание в массах (а его носителем становится новая, национальная интеллигенция) и фаза (с), политическая – период массовых национальных движений, формирования национальных политических партий, начало «массовой мобилизации» (Hroch 1985:1990).

Но если эта схема в целом хорошо описывает многие национальные движения в данном регионе (в первую очередь чешское, с ориентацией на которое она и разрабатывалась), то применительно к украинскому материалу сразу же очевидны элементы, в нее не укладывающиеся: так, фактически первое проявление модерного украинского национализма – Кирилло-Мефодиевское товарищество (1844–1847) сразу же включает в себя политическую составляющую, демонстрируя попытку действовать одновременно в рамках всех трех выделенных Грохом фаз, а деятельность киевской «Старой громады» в 1860—1870-х гг. включает в себя две первые фазы – с попытками выхода в третью (примером чего станет деятельность М. Драгоманова и близких к нему деятелей Киевской Громады).

Причина данной специфики, на наш взгляд, в том, что украинское национальное движение формируется с первых шагов как ответ на более развитые соседние национализмы и посему реагирует на повестку, определяемую ими. Интеллектуально оно одновременно более развито и более слабо – развито постольку, поскольку работает уже с имеющимися теоретическими и практическими моделями, разработанными другими движениями, более слабо потому, что вынуждено отвечать на вопросы, которые видятся вытекающими из развития ситуации, а не из текущего локального положения вещей.

Радикализм теоретический, совмещение/наложение выделенных Грохом «фаз развития» (так, например, «политическая фаза» приходится на период, когда одновременно предстоит решать большую часть задач, определяемых «второй фазой», культурнической, – «распространение национального самосознания в массах» осуществляется «рывком», сначала после первой русской революции, в период 1906–1909 гг., а затем после Февральской революции – задачи культурнические, такие как введение украинского языка в школах, организация начального обучения на этом языке, ставятся на повестку дня практически одновременно с провозглашением национального государства IV универсалом Центральной рады), может быть понят на основе концепции, разработанной М. Малиа применительно к развитию социальных утопий в Восточной Европе (см.: Малиа, 2002, 2010). Согласно Малиа, группы, восприимчивые к такого рода идеям, находились в двойственном положении:

– во-первых, они были достаточно образованны, привилегированны в рамках существующей системы, ориентируясь на наиболее новые образцы западной мысли, они имели доступ к редким социальным и культурным благам, но,

– во-вторых, они были отчуждены от существующего режима – будучи привилегированными, они в то же время не видели для себя возможности осуществить свои представления, реализовать свои цели и задачи в рамках наличного порядка или достигнуть с ним относительного консенсуса в отношении направления и характера его модификации.

В силу последнего для них не было ограничения в виде «реальности» относительно характера принимаемых ими идей и пропагандируемых целей и ценностей. Отсюда вытекает преимущественное внимание к наиболее радикальным, теоретически революционным подходам – и не только восприимчивость к подобным теоретическим новациям извне, но и склонность их радикализировать уже в рамках собственной ситуации. В отсутствие шансов на действие в рамках существующей системы отсутствовали и мотивы, побуждающие к компромиссным вариантам, не было достаточных стимулов, дабы считаться с возможными последствиями реализации своих представлений, чтобы последние соображения стали значимыми, надлежало сначала ликвидировать существующий порядок вещей, а следовательно, данная задача становилась первостепенной, выдвигая на передний план все то, что способствовало радикализации противостояния (поскольку более умеренные позиции ничего не выигрывали по отношению к более радикальным – они в любом случае оставались по отношению к наличной власти безоговорочными врагами и тем самым попадали под двойной удар – и со стороны властей, и со стороны более радикальных групп, расценивавших их позицию как попытку сотрудничать с властью, понимаемой как «абсолютный враг»).