Русская земля. Между язычеством и христианством. От князя Игоря до сына его Святослава - [6]
Олег II Моравский
Известия Кембриджского документа и арабских писателей полностью подтверждаются сведениями моравских летописей, согласно которым после смерти вещего Олега[24] княжение в Русской земле унаследовал его преемник, моравский князь Олег II (назовем его так).
Свидетельство моравских летописей имеет особую значимость, поскольку сердцевина державы вещего Олега находилась именно в Великой Моравии и «русской» Галиции. К сожалению, оригинальные древнеморавские источники, рассказывающие о событиях на Руси после смерти Олега, до наших дней не сохранились. Но отголоски древнеморавской традиции слышны в трудах многих чехо-моравских и польских авторов XVI—XVIII вв. Наиболее подробно ее излагают чешский писатель XVII в. Томаш Пешина и польские историки Ян Стржедовский и Христиан Фризе (XVIII в.), которые пользовались летописными записями XV—XVII вв., восходившими, в свою очередь, к раннесредневековым моравским и русским хроникам[25]. Т. Пешина, в частности, ссылается на утерянное к настоящему времени историческое сочинение 1620-х гг. Яна Амоса Коменского, который использовал материал «древней русской летописи»[26]. По этим известиям, вещему Олегу наследовал его сын, носивший то же имя — Олег; впоследствии он принял христианство и был наречен в крещении Александром[27]. Около 936 или 939 г. Олег II был изгнан Игорем из Киева и бежал в Моравию.
Итак, западнославянская традиция прямо называет наследника вещего Олега и соперника Игоря в борьбе за киевский стол — Олега II. Это известие прекрасно вписывается в ход наших рассуждений, и отвергать его нет оснований, ибо Игорь не мог унаследовать от вещего Олега княжение в Русской земле в силу изложенных выше возрастных ограничений его биографии и чуждости роду «светлых русских князей» Моравии и Галиции[28].
Важно и то, что обозначенная в моравских летописях дата изгнания Олега II из Киева — 936 или 939 г. — позволяет ему предпринять поход в Крым еще в качестве «царя Руси», в согласии с показаниями Кембриджского анонима. Вместе с тем сведения моравских летописцев удовлетворительно разрешают проблему участия Х-л-го в походе 941 г. на Константинополь в Кембриджском документе: становится ясно, какой именно Олег «заместил» в Кембриджской рукописи Игоря и почему это стало возможным.
Словом, все говорит за то, что «царь Руси» Х-л-го и Олег II Моравский, «по происхождению русский князь»[29], — это одно и то же лицо: правитель восточноевропейской Руси во второй половине 910-х — конце 930-х гг.
Теперь, когда подлинный наследник Олега Вещего восстановлен в своих правах, мы можем вернуться к Игорю и обстоятельствам утверждения в Киеве великокняжеской династии Игоревичей.
Глава 2
ВЕЛИКОКНЯЖЕСКИЙ РОД РУССКОЙ ЗЕМЛИ
Русская земля после смерти вещего Олега
Смерть вещего Олега возвестила скорый и неминуемый распад созданной им Руси — державы «светлых князей». Непрочность этого государственного образования была обусловлена прежде всего неопределенностью властных полномочий «его светлости», «великого князя русского», который в договоре 911 г. выступает живым олицетворением единства интересов «светлых князей», но не более того. По сути, это — «атаман», «первый среди равных», формальный глава еще неясно обозначенной иерархической структуры, в которой «горизонтальные» связи преобладают над «вертикальными», дружинная демократия — над отношениями вассалитета. Поэтому сообщение древнеморавских летописей о том, что Олег II наследовал вещему Олегу по праву сыновнего родства, скорее всего, не соответствует истине. Неизвестно, были ли вообще у вещего Олега сыновья. Договор 911 г. либо фиксирует бездетность Олега за четыре года до смерти, либо не рассматривает детей «его светлости» в качестве возможных его наследников и правопреемников — трудно сказать, какое предположение вернее.
Непросто ответить и на другой вопрос: почему, не позднее 920/921 г., Олег II обосновался в Киеве, как это явствует из сообщения Ибн Фадлана о сидящем в Куйабе «царе русов». По этому поводу также можно высказать одни догадки. Киев мог приглянуться Олегу II как наиболее удобный пункт для сбора дани с восточнославянских племен. Быть может, перенос резиденции «светлого князя» из карпатского «Джарваба»[30] в «высокий замок» Киева был вынужденным шагом, ввиду непрекращающихся набегов венгров в первой четверти X в. на карпатские области распавшейся Великой Моравии. Не исключено, наконец, что Олег II, будучи одним из «светлых князей», мог быть назначен киевским посадником еще при жизни вещего Олега.
Как бы то ни было, но моравский этнокультурный элемент сильно ощутим в археологии Киева этого времени. Исследователи выделяют в особую группу украшения IX—X вв. из Среднего Поднепровья, орнаментированные растительными и фигурными мотивами, вроде серебряных оковок турьих рогов из Черной могилы в Чернигове и оковки рукояти меча из дружинной могилы близ Золотых ворот в Киеве, отмечая, что «такую технику и орнаментальные мотивы можно прослеживать и на некоторых поясных бляхах и наконечниках из Микульчиц, Бржецлава-Поганска, Старого Места, Желенок, и особенно на типичных великоморавских украшениях — гомбиках, находки которых сосредоточиваются в области трех крупных южноморавских центров и далее в Средней Чехии и Юго-Западной Словакии»
Ужасное… оно повсюду. Выглядывает из темного леса, караулит под дверью, едет с тобой в одном вагоне. Ужасное… оно всегда. В эпоху царей и во время Первой мировой, в «лихие» девяностые и в наши дни. В прошлом, настоящем, будущем. Ужасное… оно во всем. Пялит безумные зенки сектанта, проливается с небес кровавым дождем, шепчет из жерла старой стиральной машины, звонит по домофону, доставляется курьером на дом. Ужасное уже здесь. В твоих руках! На страницах антологии «Самая страшная книга 2020».
Марк Аврелий, Ричард Львиное Сердце, Никколо Паганини… Эти имена рождают в воображении картины минувших эпох: Античности, Средневековья, Нового времени. В сборник исторических миниатюр вошли наиболее яркие факты биографий знаменитых правителей, злодеев, художников и философов прошлого, а также выразительные, но малоизвестные исторические эпизоды, относящиеся к разным странам и эпохам. Главная особенность автора в том, что он нащупывает детали, которые ускользнули от официальных летописцев, показывает характерные особенности великих, их привычки, слабости и пороки.
15 мая 1591 года в Угличе произошло событие, во многом предопределившее дальнейший ход русской истории. При загадочных обстоятельствах погиб восьмилетний царевич Дмитрий – последний отпрыск Ивана Грозного. А может, и не погиб – на этот счет у историков существуют различные мнения. От ответа на этот вопрос во многом зависит наше восприятие событий Великой русской смуты 1605–1613 годов. Кому присягнули русские люди в мае 1605 года – Самозванцу, или же все-таки истинному царевичу Дмитрию? Кто был убит годом спустя и чьим прахом москвичи зарядили пушку и выстрелили в сторону Литвы – Лжедмитрия или же законного царя, последнего Рюриковича? И наконец, кто же был канонизирован под именем царевича Дмитрия – настоящий сын грозного царя или какой-то другой, неизвестный отрок? На все эти вопросы читатель получит ответ в книге историка Сергея Цветкова «Царевич Дмитрий».
Известный писатель, автор многочисленных научно-популярных книг и статей, историк С.Э. Цветков подробно рассматривает один из самых драматических периодов древней русской истории — со второй половины 70-х годов X века до 1054 года. Это время кровавых династических распрей, коренного преображения духовных основ древнерусской жизни, блестящего взлета древнерусской государственности и культуры, напряженного поиска Русью своего места в мировом историческом процессе, время великих людей, великих событий, великих идей.
Книга известного писателя и историка С.Э. Цветкова посвящена эпохе расцвета Древней Руси (XI—XIII вв.). Автор показывает это время во всем его сложном противоречии: с одной стороны — бесконечные княжеские распри, с другой — настойчивое стремление великих представителей древнерусской государственности объединить страну. Цветков подробно прослеживает постепенное угасание могущества Киева и перемещение государственного центра тяжести на земли Северо-Восточной Руси. Необычайно интересно прорисованы ключевые фигуры этого времени: Юрия Долгорукого, Андрея Боголюбского и Всеволода Большое Гнездо.
12 веков русской истории под одной обложкой — на примере наиболее ярких событий и биографий, а также выразительных, но малоизвестных эпизодов нашего прошлого. Книга предназначена для широкого круга читателей.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.
Как московит превратился в «старшего брата»? Как могла возникнуть легенда о том, что монголо-татарское иго разделило три братских народа, а язык Киевской Руси — украинский, оказывается, сформировался только в XIV-м столетии, произошел он, якобы, от русского да еще под влиянием польского? И что было на самом деле? На каком языке говорили, например, древляне князя Мала? И когда произошла подмена и именем исконно украинской земли Руси стали называть свои земли московиты? Обстоятельные ответы на некоторые из поднятых вопросов читатель найдет в этой книге.
Книга профессора Московского технического училища Петра Кондратьевича Худякова написана через полтора года после Цусимской трагедии, когда еще не утихла боль, вызванная известием о гибели тысяч русских моряков; горечь от не имеющего аналогов в нашей истории поражения русского флота. Худяков собрал в этой книге уникальные свидетельства участников подготовки и похода Балтийско-Цусимской эскадры. Свидетельства преступной безответственности и некомпетентности, воровства и коррупции чиновников военного министерства, всей бюрократической системы.
Работа «Фашистский социализм» (1934) – яркое свидетельство проницательности правого крыла французской политической мысли предвоенной эпохи. Прослеживая современные ему политические тенденции и преобразования в России, Германии и Франции, Дриё вскрывает глубинное родство марксистской и фашистской доктрин, изначально завуалированное поверхностным различием теоретических обоснований. Фашистский социализм (или, если угодно, социалистический фашизм), этот политический кентавра обретает со всей его двойственностью достойное воплощение в описываемой Дриё в конце книги (на собственном примере) позиции интеллектуала, удивительно предвосхищающей поиски разрешения того кризиса демократии, что наступил по истечении периода послевоенной эйфории.
Неандертальцы и кроманьонцы, древние персы и египтяне, загадочные хетты и скифы — им посвятил свою книгу Кир Булычев. Как первобытные люди делали свои орудия? Был ли всемирный потоп? Как люди разгадали смысл египетских иероглифов?
Книга «Царь и Россия (Размышления о Государе Императоре Николае II)» представляет собой сборник статей, авторы которых поставили своей целью на основе фактов и личных свидетельств рассказать о царствовании последнего Российского Императора и духовном значении этого трагического периода отечественной истории в дальнейших судьбах России и всего мира.Вошедшие в первую часть книги документально обстоятельные очерки русских публицистов, государственных и военных деятелей, опубликованные в Русском Зарубежье в 1920-1950-х годах, посвящены доказательному, фактологическому разоблачению чудовищной сатанинской лжи вокруг Государя и его семьи.