Русская Япония - [97]
А вот и Вакканай. На вокзале зашли в справочное бюро за картами и прочей туристской литературой, чтобы тщательно распланировать завтрашний день. В ходе обсуждений нашли приемлемый вариант, который позволял осмотреть все быстро. Любопытно, что нам предложили путеводитель с русским текстом. Городок издавна связан с русскими моряками, благодаря чему он и получил развитие.
Гостиница, где заранее были заказаны комнаты, прислала микроавтобус. Водитель лихо забросил в салон мой чемодан, и через 15 минут выгружал его у современного здания. Все та же процедура: тапочки, ключи, юката, и никаких формальностей. На ужин краб-стригун, морепродукты и неспешный разговор о путешествиях по Японии и обо всем, что с этим связано. Сакихара-сенсей рассказала, что ей не нравится ездить с группами, где турист лишен свободы выбора, поэтому они с подругой разрабатывали собственные маршруты, встречаясь дважды в год. Но потом подруги не стало, а другие знакомые редко выбираются с Гавайев, экономя деньги. За соседним столом сидела группа японцев, которые поглощали саке и тоже вели разговоры о жизни. Интересно наблюдать такие картины и ловить обрывки бесед, которые очень напоминают наши застольные…
Современная комната, огромные кровати, даже есть ванна. Обычно в гостиницах при минеральных источниках ванн в номерах нет. Чтобы попасть в онсен, нужно подняться на третий этаж. Людей там не было, и я удовольствием окунулся в горячую, чуть солоноватую воду. Вскоре мое одиночество нарушил небольшой коренастый японец.
Последовало обычное приветствие: «Как дела? Хороша ли вода?» Как и в нашей общественной бане, завели неспешный разговор. Узнав, что я из Владивостока, мой собеседник оживился:
— О, я знаю ваших парней! Я занимаюсь перевозкой живых крабов, и мне часто приходится встречаться с ними.
И по-русски добавил: «Водка — хоросё!»
Идэмицу-сан, так звали моего нового знакомого, часто приезжает в Вакканай и останавливается в этой гостинице.
— Да, без русских эти места совсем бы вымерли. Как говорят, к переправе — лодка![13] Я езжу без малого два десятка лет в эти края и вижу, как молодежь постепенно покидает север Хоккайдо. Природа здесь суровая, жизнь дорогая, а возможностей уже не так-то и много по сравнению с другими местами. Говорите, что люди здесь не так модно одеваются, как в Токио или Кобе? Вот и ответ… Вашими крабами и рыбой пока и живет этот край. В своей промысловой зоне мы давно все выловили. Порой наши рыбаки изощряются: встречают русских далеко на рейде, перегружают добычу и выдают браконьерский улов за легальный.
Мой словоохотливый собеседник стал просвещать меня насчет того, насколько тесно русский бизнес в этих местах сросся с японским…
В автобусе было всего четверо пассажиров. Действительно, населенные пункты на севере Хоккайдо расположены довольно далеко друг от друга, и у многих обитателей этих мест есть автомобили. Тем не менее власти сохраняют муниципальный транспорт. Широкие улицы Вакканая с небольшим потоком машин производят впечатление типичного провинциального японского городка. Но в отличие от других мест, где японские надписи на городских указателях сопровождаются английскими (и то далеко не всегда), здешние переведены на русский. Это еще одно свидетельство того, что весомая часть экономики этого города связана с Россией. Приметил и несколько магазинов, носящих русские названия.
Дорога из города поначалу вела вдоль берега моря. Лодки, кухтыли, сети, разложенные для просушки, другие приметы рыбацкого быта… Увы, сравнение вновь не в нашу пользу. Автору этих строк пришлось много лет прожить в рыбацком поселке. Там все было по-иному: заброшенные полузатонувшие лодки, беспорядочно раскиданные тралы, оторванные кухтыли и над всем этим запах протухшей рыбы и неумолчный крик чаек, день-деньской кружащих над легкой добычей.
Мы ехали к тому месту, где 12 декабря 1939 г. потерпел крушение пароход «Индигирка». Следуя рейсом из Нагаево во Владивосток, он наскочил на подводные камни «Тоддо» в проливе Лаперуза (широта 45°21′ норд; долгота 142°11′ ост). В результате погибли судно, 741 пассажир и четыре члена экипажа. В этом страшном кораблекрушении сплелись преступления сталинизма, помноженные на обычное русское «авось». Советский Союз рассматривался в то время в Японии как враждебная страна, поэтому никаких официальных сообщений об аварии не последовало.
В поселке Саруфуцу, что в полутора часах езды от Вакканая, по призыву Номура Асауэмои (умер в 1954 г.) регулярно устраивалась панихида по погибшим, а 12 декабря 1971 г., на 32-ю годовщину гибели «Индигирки», в поселке был сооружен памятник. Японцы много лет разыскивали тех, кого удалось спасти с русского парохода в те дни, но на открытие памятника из Советского Союза приехал только один В. И. Варакин. Он принял участие в панихиде по погибшим и вместе с японцами дал клятву прилагать усилия для предотвращения аварий на море и укрепления международной дружбы.
Каждый год в августе японцы собираются на процедуру поминовения усопших. В этот день из порта Саруфуцу выходит в море катер, огибает остатки судна, видные с берега, люди бросают в море цветы, поминают тех, кому поставлен памятник на высоком холме. Этот памятник жертвам кораблекрушения многим знаком по красочным японским проспектам. Скульптор из Отару И. Кендзи создал пятиметровую скульптурную группу, символизирующую защиту человеческой жизни: три фигуры, взявшиеся за руки, окружают шар. Не могу сказать, что идея художника мне понравилась, но сам факт внимания к чужой беде не может не вызывать симпатии. Вокруг скульптуры расположены еще несколько памятных знаков, больше поставленных для туристов.
