Русская сатирическая сказка в записях середины XIX — начала XX века - [46]

Итак, в чем же отличие от других разновидностей народной прозы сказок, в самой своей основе построенных на сатирическом замысле, высмеивающих глупых бар, жадных и похотливых попов, деревенских богатеев и т. д., изображающих победу над ними веселого, остроумного и жизнерадостного героя — крестьянина-бедняка, попова работника, отпускного солдата?

Характерно для сатирической сказки то, что в ней развиваются две сюжетные линии: линия героя — представителя социальных низов и линия его классового противника, посрамленного и наказанного. Первоначально герой предстает с крайне невыгодной стороны: он наивен, подчас просто кажется глупым, действия его малопонятны. Но впоследствии оказывается, что эти черты носят чисто внешний характер и он несравненно умнее своего врага, действия же его, как правило, — хитроумная ловушка.

Сатирическая сказка, как и всякая другая, характеризуется совершенно определенными чертами действующих лиц. Ее герой имеет имя и даже указание на место жительства. То его зовут «Тихон — с того света спихан» (вариант: «Тихонец — с того света выходец» или «Никонец — с того света выходец»), то — Наум (в таком случае имя рифмуется со словами «взбрело на ум»), Антон («думаю о том») и т. д. Несомненно подобные имена подобраны специально для рифмовки. Иногда героям даются имена-прозвища: Капсирко (Соколовы, № 86), Мотросилко (Смирнов, № 117), Ботма (Зеленин, Вятск. сб., №№ 196—199), Страхулет (Зеленин, Пермск. сб., № 31), Барма-Кутерма, Мамыка и т. д.

Уже в этих именах — стремление добиться определенного комического эффекта, помочь понять суть того или иного героя.

В отличие от фантастической сказки, где действие протекает в «тридевятом царстве», персонажи сатирической сказки действуют в реальной, обыденной обстановке. За внешним неправдоподобием, вымышленными «чудесами»-волшебствами фантастическая сказка скрывает свой взгляд на социальные явления и отношения. В сатирической сказке вымысел типа «чудес» обычно отсутствует; если даже героями ее оказываются звери (волк, лиса, медведь и пр.) или «потусторонние» существа (чорт, святой), то черты реальных людей и у них преобладают, а образы «нечистой силы» всегда подаются в сатирическом или юмористическом плане. Самые поступки действующих лиц редко нарушают нормы реальной жизни, и сказочный вымысел сосредоточивается на создаваемых этими поступками отношениях между героями: тот, кто в жизни еще был угнетен, — в сказке побеждает, а торжествовавший в жизни классовый противник — посрамлен, наказан.

Хитрость, ловкий поступок и в фантастической сказке часто двигают развитие сюжета: герой подслушивает речь врага; узнает ответы к загадкам, сговорившись с полоненной им девушкой; подставляет вместо себя ведьму, которая и гибнет; обменивает платье своих сестер и братьев на платье детей людоеда, и тот убивает их, и т. д. Все эти действия-хитрости совершаются с помощью волшебства, советов колдуна и т. д. Волшебство подается здесь с полной верой в осуществимость его, изображается всерьез. В сатирических сказках волшебство всегда мнимое, в его форму облекается задуманный героем обман, уловка, хитрость.

То обстоятельство, что в народных сказках о животных в образах животных всегда ощущаются человеческие черты, что во многих сюжетах этих сказок сатирический замысел совершенно очевиден, что мотив всепобеждающей хитрости, с помощью которой слабый побеждает сильного, хищного (лиса, прикинувшись мертвой, выбрасывает с воза всю рыбу; волк, поверив куме-лисе, опускает хвост в прорубь, чтобы поймать рыбу; лиса прикидывается повитухой и т. д.), присутствует в ней постоянно, — сблизило эти сказки с сатирическими. Именно потому, что сатирический элемент составляет коренной признак многих сказок о животных, М. Е. Салтыков-Щедрин и облек некоторые свои сатиры в их форму. Сказка о животных воспринимается народом не как изображение действительной жизни животных, а в соотнесении ее с бытом людей, тогда как в сатирической сказке все может быть расценено как описание реально случившихся событий. Например, И. А. Гончаров ввел в свой очерк «Из Якутска» (глава из путешествия «Фрегат Паллада») несколько эпизодов, несомненно восходящих к сатирическим сказкам, придав им характер бытовых происшествий.

Такое восприятие сюжета отчасти сближало в народном представлении сатирические сказки с бывальщинами, несмотря на весьма существенное различие между ними. В бывальщинах описывается встреча человека с «чудесным», в сатирической сказке это «чудесное» оказывается мнимым — оно лишь форма хитрой уловки. Например, в сборнике сказок А. Н. Афанасьева есть сказка-бывальщина (по классификации издателя — рассказ о мертвецах), сюжет которой сводится к следующему: воры хотят обобрать мертвеца, отрубив ему пальцы: мертвец вскакивает; воры бегут в ужасе. Сюжет сатирической сказки «Скряга» из того же сборника внешне чрезвычайно близок к этой бывальщине: воры хотят отрубить голову человеку, принятому за мертвеца; человек вскакивает; испуганные воры бегут. Однако отличие в трактовке внешне близких сюжетов весьма существенно: в бывальщине действует «чудесное» — оживший покойник; в сатирической сказке — покойник мнимый (мертвецом прикинулся скряга), и ничего «чудесного», следовательно, нет. Бывальщина рассказывает о происшествии в глубоко серьезном тоне, подсказывая нравоучительный вывод (наказанные «чудесным» воры), а сказка «Скряга» — в сатирически-юмористическом.