Русская рулетка - [43]

– Обычно меня узнают.

В полутьме она была совсем не такой, как при свете. У меня всегда так с женщинами. Как будто ночью кто-то подменял их. А может, они сами меняются, как хамелеоны. Я наклонился к её губам и жадно поцеловал. И почувствовал слабый, усиливающийся ответный поцелуй. Голова пошла кругом. Неожиданно Вина больно вцепилась мне в волосы и крепко прижалась. Вскоре она пылала, извивалась в моих объятиях, однако не позволяла снять с неё и себя последнюю одежду. Целовала она страстно, с волнами неистовства, но большего не позволяла. Меня это оскорбляло, вызывало подозрения: возможно, она видит во мне кого-то другого и целует его. Я бы мог такое понять, будь она девушкой, но женщина после двух замужеств… Ведьма. Точно Иван говорил, ведьма…

15

Невозможно описать, в каком отвратительном состоянии духа и тела я проснулся следующим утром. Не выспался, разбитый, словно всю ночь возил дрова для чертей преисподней. Под стать настроению была и пасмурная серость за окнами. Светловолосый затылок спящей рядом женщины совсем не вносил в это настроение бодрящие краски. Циничный здравый смысл выставлял мне счёт за вчерашние сутки, и в строке напротив имени Вики чётко обозначился жирный вопрос – какого дьявола? Ответ на него представлялся столь запутанным и неоднозначным, что я не стал доводить себя до головной боли и предпочёл думать о другом. Мне вспомнился Иван. Неприятная мысль, что он закоченел в том положении, в каком я его оставил, заставила меня выбраться из-под одеяла.

Надев спортивный костюм, я вышел на лестничную площадку, захлопнул дверь и повесил голубой шнурок с привязанным ключом себе на шею, убрал его под майку. Что-то подсказывало, пока Вика спит в моей квартире, никакой Серый Волк не будет на меня охотиться. Поэтому во время пробежки до парка, по парку и обратно я не оглядывался по сторонам, не шарахался от собственной тени.

Когда вернулся и принял душ, в голове уже сложился определённый план, что предстоит сделать в первую очередь. Была ясной и последовательность поступков, хорошо продуманная в размеренном ритме бега.

Позвякивание телефона на холодильнике застало меня на кухне, отвлекло от помешивания закипающей воды с овсянкой, молоком и изюмом. Овсяная каша как раз запенилась, захлюпала, я убавил газ и снял трубку. Сразу раздалось:

– Алло?!

Ольга явно волновалась.

– Да, моя радость, слушаю тебя.

Я постарался голосом успокоить девушку. И мне это удалось.

– Вика у вас?

– Тебе её разбудить?

Она ответила без запинки.

– Нет, не надо. – И быстро сообщила: – Это я её послала.

– Вот как? – я не смог скрыть искреннего удивления.

– Я бы и сама приехала, но мне нельзя.

– Ага. – Это прозвучало глупо, я не был готов к таким простым ответам на многочасовые головоломки, подозрения и сомнения. Мне показалось, трубку параллельного аппарата в гостиной подняли. – Жаль. Но я тебе очень благодарен.

– А-а… – запнулась Ольга. – А где она спит?

– Твоя сестра выгнала меня на диван в гостиную, – заверил я так серьёзно, что готов был и сам в это поверить. – А сама закрылась в спальне.

– Правильно сделала! – заметно повеселела Ольга.

– Алло! – вмешалась Вика. – Пожалуйста, положи трубку, – попросила она меня в другом помещении. – Мне надо с ней поговорить.

– Спасибо, что позвонила, и… – Я наконец нашёл слова, которые выразили мои чувства. – Страшно рад тебя слышать.

– Я тоже, – сказала Ольга.

Каша в кастрюльке важно пыхтела, показывала, что сварилась. Размышляя о причинах необычного поступка девушки, я убрал кастрюльку с огня, на её место поставил чайник. Связка ключей осталась в гостиной на журнальном столике, я сходил за ними и, когда заглянул в свою бывшую детскую, она показалась мне такой же, какой была ночью. При дневном свете в пыли на полу чётко выделялись следы ног, моих и Вики, а на выключателе – отпечатки моих пальцев. Это были единственные свидетельства, что детскую впервые потревожили за долгие месяцы забвения. Зато в другой запертой комнате я заметил некоторые изменения, к которым не были причастны ни я, ни незваная гостья. В тонком слое пушистой пыли на подоконнике тревожным знаком появился свежий отпечаток мужской обуви. Отпечаток не бросался в глаза при беглом осмотре, и в иных обстоятельствах я бы не обратил на него внимания. Приблизившись к подоконнику, я обнаружил, – во внутреннем и наружном оконном стекле были вырезаны кружки, достаточные, чтобы просунуть кисть руки и открывать форточки, а за ними и рамы. Круглые стёкла были возвращены на место и приклеены к основному стеклу прозрачным скотчем.

Вид из этой комнаты был почти таким же, как из смежной с ней спальни. Внизу лужайка с тропами, слева и метрах в шестидесяти напротив жилые строения из серого кирпича. Справа, за высаженными в ряд старыми тополями и пешеходной дорожкой протянулась улица с односторонним движением. А по ту сторону улицы виднелись огороженная платная стоянка автомобилей и приземистое здание какого-то учебного заведения. Отличием от вида из спальни была высокая берёза, кора которой потрескалась и давно позабыла про белый цвет. До ближайших веток берёзы, до редких жёлтых листьев на них можно было дотянуться рукой. Ночью не составляло труда подставить к стене дома лёгкую складную лестницу и скрытым берёзой забраться ко мне запросто, без приглашения. Чем и позабавился некто, знакомый Вики.