Русская рулетка - [17]

– Он алмазы искал в Сибири.

– И что с ним стало?

– Это тайна, старик, покрытая мраком.

– Да. Наследственность у тебя.

– Ничего, не жалуюсь.

Я не встал, не ушёл, и он расправил плечи. Оценивающе пробежав глазами по его офису, я невольно остановил взгляд на торчащем в дверце шкафа ключе с брелком лошади.

– А чего тебе, собственно, жаловаться?

Он перехватил мой взгляд и сменил тему.

– Нашёл меня сразу? Без проблем?

Я пожал плечами.

– Ты ж объяснял не мне первому. Заблудиться не удалось. Кстати, я ошибся дверью, заглянул к твоим соседям. Кто они?

– А-а, – он достал из выдвижного ящика открытую пачку «Кэмел», щёлкнул зажигалкой, закурил. – Машинами, книгами торгуют; перепродают, что подвернётся. Мою древесину иногда по мелочи разбрасывают. Ничем не гнушаются. – Он уставился мне в лицо. – Жёсткие ребята. – В его голосе не было ни осуждения, ни одобрения. – Они сейчас такие… Изучаю. Мы с тобой люди с образованием, при любом режиме устроимся. А их бросили в рынок без сносной профессии за плечами. Им есть, что терять. Если кризис доёдёт до них, мелкий бизнес, лавочники станут разоряться… – Он покачал головой. – Такие, как они стали опорой Гитлера, его волей к власти.

Я натянуто улыбнулся.

– Последнее время только и слышу: Гитлер и фашизм, фашизм и Гитлер. Думаешь, история повторяется? Чушь это.

Ему было скучно выслушивать мои возражения, однако он не перебивал и ответил не сразу.

– Но есть же общее в схожих обстоятельствах. Человек-то не меняется. Хочет вкусно есть, сладко спать, а не влачить существование. Ему нужна хорошая одежда и тёплый кров, нужны развлечения и уверенность в завтрашнем дне. Или нет?

– И всё же японец не похож на немца, а немец на американца.

Этот доверительный разговор нас сближал больше, чем все годы знакомства в институте. Он тоже это понимал и развивал мысли с предельной откровенностью, с личной заинтересованностью привлечь меня на свою сторону.

– Культурные, психологические различия вторичны, – настаивал он. – Главное, кто и как будет эти потребности удовлетворять. Главное – положение средних и мелких предпринимателей. Чтобы я и мне подобные могли удовлетворять людские потребности, – он оторвался от спинки кресла, наклонился над столом ко мне, – нужна такая власть, которая отражает наши интересы. Нужна политика, которая позволит организовать удовлетворение этих самых чёртовых потребностей людей. Если некий сраный популист понаобещает с три короба и дорвётся до власти, кто будет выполнять его обещание? Он? Ха-ха! Нет! Мы! Предприниматели.

Он выключил компьютер, жужжание вентиляторов постепенно прекратилось, и воцарилась тишина. Иван затушил наполовину выкуренную сигарету, сцепил руки на животе, как профессор, утомлённый бестолковым учеником. Мне это не понравилось, но я промолчал и удобней расположился на мягком стуле, испытывая удовлетворение, что вынуждаю его продолжать. Когда месяцы тупеешь в текучке забот, в общении с теми, чьи интересы ограничены деньгами, едой, выпивкой, шмотками и бабами, начинаешь ценить встряски ума и получать от них своеобразное, ни с чем не сравнимое удовольствие. Они придают осознанный смысл жизни.

– Я в августе был в Ялте, отдыхал, – спокойней заговорил Иван. – Скука смертная. Боролся чтением. Попался в руки Ремарк. Знаешь, я его прочёл новыми глазами. Меня поразило. Он описывает то же, что происходит у нас сейчас. До мелочей… И я понял. В сущности, Гитлер просто-напросто перераспределил собственность. Отнял у тех, кто нажились раньше, после Первой мировой войны и не могли заниматься ничем, кроме захвата, перераспределения созданного не ими. Бандиты, спекулянты, проститутки, ростовщики. Все паразиты. И передал собственность тем, кто могли наладить производство и рыночное распределение.

Казалось, он ждал каких-нибудь возражений, но я возражать не стал. Возражать было нечему.

– Что у нас сейчас? Бандитов, проституток и ростовщиков не счесть. Воровать научились, а управлять наворованным – нет. И уверяю тебя, главные нынешние собственники не научатся. Парни, которых ты видел, – он указал пальцем на дверь, – в конце концов поймут это. Не мозгами, как мы. На собственной шкуре. А когда воровать станет нечего, им придётся хуже всех. Вот тогда они найдут своего Гитлера, и он произведёт перераспределение собственности. И чем больше их озлобят нынешние собственники, обслуживающая их бюрократия, тем радикальнее станут их настроения.

Он взглянул на меня, точно гордый орёл, воспаривший к недоступной мне вершине. Я едва не рассмеялся. Он заметил это и хмыкнул, опустился на землю, точнее в своё кресло.

– Думаешь, это бред?

– Да нет. Всё логично.

– То-то ж. Так и будет. Потому что подавляющему большинству людей нужны эффективные предприниматели. А их не будет при власти пройдох, людей случайных и защищающих воров популистов, – последнее слово он произнёс с презрением и сарказмом.

– Так можно оправдать раскулачивание твоего деда. Наверняка, для него тоже находили не самые лестные определения.

Он воспринял моё замечание на удивление спокойно.

– Раз дед и ему подобные проиграли, они дураки. У власти в России не должно быть проигравших и слабых. Только победители. Это говорю от своего имени и от имени бизнеса, как его понимаю…