Русская революция в Австралии и «сети шпионажа» - [87]

«Хижина-12»

Операцию, получившую кодовое название «Хижина-12» (“Operation Cabin-12”) возглавил Ричардс. Кроме него и Спрая, о ней знали лишь несколько сотрудников службы безопасности.

В декабре контрразведчики сняли виллу в окрестностях Сиднея, куда предполагалось перевезти Петрова. Однако до этого было еще далеко. Прошло больше двух месяцев, пока он не решился на прямой контакт с АСИО. В течение этого срока у него состоялся целый ряд встреч с Бялогурским и Беккетом, в ходе которых те усиленно его обрабатывали.

Бялогурский расписывал замечательные возможности в Австралии для бизнеса и предлагал Петрову купить ферму по выращиванию цыплят. Они даже ездили вместе ее осматривать и приценивались – за ферму просили 3800 фунтов. Вспоминая, что он родился в крестьянской семье, Владимир говорил о своем желании вернуться к сельскому хозяйству. В действительности это была маниловщина. От тяжелого физического труда он давно отвык. К тому же покупка фермы внесла бы определенность в его планы, а к этому Петров все еще не был готов.

Он отлично сознавал, к чему все идет и все же медлил с тем шагом (переговоры непосредственно с АСИО), после которого все мосты были бы сожжены. Тянул до последнего, потому что страшился коренной перемены в своей жизни. Нелегко расставаться с тем миром, к которому привык, в который врос корнями. А как все сложится в новой жизни – бог его знает…

Ходил угрюмый, подавленный, регулярно прикладывался к рюмке. 24 декабря сел за руль «под градусом» и попал в автомобильную аварию на одной из столичных дорог. Отделался ушибами и порезами, но его автомобиль не подлежал восстановлению. «Сгорела государственная машина», – констатировал глава миссии[453]. Поскольку Петров забыл ее застраховать, Генералов потребовал от него выплаты полной стоимости транспортного средства.

12 февраля по вине Петрова в посольстве произошел пожар. Этот инцидент мог привезти к серьезным последствиям, поскольку возгорание случилось в помещении, соседнем с референтурой, где хранились шифрдокументы[454]. Петрову был объявлен выговор. 13 февраля в центр ушла телеграмма, сообщавшая об инциденте[455].

В феврале он узнал из прессы о бегстве из советского посольства в Японии офицера разведки подполковника Юрия Растворова, которого они с Евдокией хорошо знали. Растворова отозвали в Москву и он не захотел рисковать, опасаясь стать жертвой чистки в органах госбезопасности.

В тот же месяц из центра пришла информация о сроках прибытия замены Петрова и его окончательном отъезде – начало апреля 1954 года.

Все говорило о том, что дальше тянуть невозможно. Обстановка в посольстве стала для Петрова совершенно невыносимой. 19 февраля он связался с Бялогурским, который к тому времени извелся от нерешительности приятеля, и дал согласие на встречу с представителем АСИО. Это была точка невозврата.

27 февраля Петров и Ричардс встретились на сиднейской квартире Бялогурского. Ричардс изложил позицию австралийской стороны. Она была заинтересована в получении документов, подтверждающих активность советской разведки в Австралии и, возможно, в других странах. Кроме того, предполагалось использовать «уход» Петрова в пропагандистских целях, но эту часть австралийского плана Ричардс не акцентировал, чтобы не отпугнуть перебежчика. Он подчеркивал, что Петрову будет обеспечена полная безопасность, предоставлена охрана и выделены деньги. Называлась сумма в 5200 австралийских фунтов, что в то время составляло порядка 60 000 долларов США.

Петров продолжал колебаться (это видно хотя бы из того, что он упорно подавал себя исключительно как третьего секретаря, отрицая свою связь с разведкой), но шаг за шагом сдавал позиции.

Операция готовилась с военной четкостью. Состоялось 12 встреч с Ричардсом и отдельно – дополнительные встречи с Бялогурским и Беккетом. Австралийцы контролировали все передвижения резидента и установили подслушивающее устройство в его автомобиле. Такие же миниатюрные устройства носили на себе Бялогурский и Бек-кет во время бесед с Петровым. Их распечатывали и тщательно изучали.

Дата ухода была намечена на 3 апреля, день приезда Е. Б. Коваленка, замены Петрова, и ни в коем случае не позднее. Петров опасался, что Коваленок мог привезти с собой специальные инструкции, «которые могли воспрепятствовать побегу в последующие дни», то есть, предписывавшие ограничить его свободу и держать в посольстве[456]. Потом выяснилось, что эти опасения были беспочвенны, но они наглядно свидетельствовали о нервном состоянии резидента.

Апрельский срок австралийцев устраивал. Он оставлял достаточно времени, чтобы использовать разоблачения, которых ожидали от Петрова, для подготовки к всеобщим выборам в конце мая и победы правящей коалиции.

С Ричардсом подробно обсуждался характер документов, которые передаст Петров. Контрразведчик подчеркивал особую заинтересованность австралийцев в материалах, которые указали бы членов Коммунистической и Лейбористской партии, сотрудников МИД, парламентариев и т. д., занимавшихся шпионажем в пользу СССР. За такие материалы Петрову обещали заплатить уже не 5200, а 10 000 фунтов. Забегая вперед, скажем, что искомых документов перебежчику найти не удалось, соответственно, не удалось и увеличить сумму вознаграждения.