Русская революция в Австралии и «сети шпионажа» - [78]

Но решительных шагов в этом направлении Петров не предпринимал и не раскрывал своей принадлежности к разведке, формально оставаясь для Бялогурского консулом и третьим секретарем. Однако поляк все больше убеждался в истинном характере работы Петрова. Об этом свидетельствовали и та свобода, с которой он ездил по стране, и отношение к нему других советских сотрудников, в первую очередь, Кислицына и Антонова. Хотя Кислицын был выше его по должности, он держался с Петровым подобострастно и ловил каждое его слово. Антонов, формально не связанный с посольством, выполнял всевозможные поручения третьего секретаря[418].

Привлечь Петрова на свою сторону, завербовать, стало бы крупным достижением, и Бялогурский информировал об этом АСИО. Но руководство службы безопасности требовало быстрых и конкретных результатов, а период «прощупывания» Петрова затянулся на два с половиной года. Идея Бялогурского вызвала интерес, но с течением времени уверенность в ее осуществимости ослабла. Отчасти это объяснялось тем, что поляка не считали стопроцентно надежным и опасались, что в ходе длительного знакомства с Петровым он мог слишком с ним сблизиться и превратиться в двойного агента (австралийцы рассуждали в унисон с Евдокией Петровой).

Создавалось впечатление, что советский разведчик и Бялогурский осознанно не доводили свои отношения до логического завершения, которым стала бы вербовка с той или другой стороны. Никто из них не признавался, что работает на спецслужбы, хотя оба догадывались об этом. Их устраивало затянувшееся состояние неопределенности, позволявшее как можно дольше не брать на себя ответственность за действия, которые лишили бы их возможности приятного времяпровождения.

По мере того, как сгущалась враждебная Петрову атмосфера в советской дипмиссии, он все чаще под тем или иным предлогом уезжал в Сидней, чтобы отдохнуть в обществе приятеля, излить душу, пожаловаться на «гонения» со стороны посла, секретаря парткома и других сотрудников. «Дуся и я работаем день и ночь, а что за это получаем? Одни упреки. Если судить по его словам (Лифанова – авт.), то все, что мы делаем, все неправильно. Он всегда всё критикует и выискивает огрехи. Дуся уже измотала из-за него все нервы. Этот человек просто большой придира. Но Дуся и я можем постоять за себя. И не потому, что нас поддерживают другие. Все они невероятно запуганы и не смеют даже открыть рот. Думают только о том, чтобы подлизаться к нему и за счет этого облегчить свое собственное положение»[419].

Такие откровения, конечно, сближали, но граничили с нарушением принятых норм в общении с иностранцем, который мог оказаться не осведомителем и объектом для вербовки, а агентом спецслужбы. Петров по существу «сдал» своего коллегу Пахомова, отрекомендовав его как человека, который «только и занимается интригами и приносит неприятности»[420].

Бялогурский вспоминал: «Я воспринял это как признак возрастающего доверия ко мне, так как не совсем обычно, когда один советский представитель предупреждает в отношении действий другого советского представителя. Однажды Петров сказал мне: „Этот мерзавец не пробудет здесь долго. Скоро он отправится назад в Москву. Моя единственная надежда заключается в том, что ему на замену пришлют парня получше, просто не смогут прислать хуже, чем этот“. Вскоре после этого Пахомов покинул страну в результате, как я полагаю, соответствующих демаршей Петрова»[421].

По мнению Бялогурского, эти поведенческие особенности свидетельствовали о том, что Петров излишне эмоционален, с неустойчивым характером и на него можно влиять. Когда куратор в АСИО поинтересовался, кто из сотрудников советского посольства захотел бы остаться в Австралии, Бялогурский указал на Петрова, хотя и с оговорками. Запись беседы сохранилась в материалах службы безопасности:

«Офицер службы безопасности осведомился у Бялогурского, не выказывал ли кто-либо из персонала советского посольства в Канберре желания остаться в Австралии. В частности, Бялогурский сообщил: “Петров никогда не давал понять, что мог бы остаться в Австралии, однако, по всей видимости, местная жизнь во многом его привлекает. Ему очень нравятся Канберра и местный климат. Он с удовольствием занимается садоводством. Он является заведующим консульским отделом миссии, но при этом много путешествует и, похоже, ему предоставлена возможность самому выбирать, куда поехать. Я не замечал, чтобы он опасался с кем-то знакомиться или ездить в какие-то места, в то время, как другие сотрудники, за исключением торгового атташе, не уходят далеко от посольства. Кроме того, в обязанности Петрова входят встречи и проводы дипломатических курьеров, приезжающих из Москвы.

Миссис Петрова – единственная женщина в посольстве, которая одевается по-западному и пользуется косметикой, поэтому другие сотрудники и их жены относятся к ней с оттенком враждебности.

Они (Петров и его жена – авт.) не станут инициативно выяснять у кого-либо, существует ли возможность остаться здесь, если только к этому не подтолкнут их соображения безопасности и не представится удобный случай”»