Русская революция в Австралии и «сети шпионажа» - [56]
В общем, несмотря на географическую удаленность и невысокий уровень двустороннего торгово-экономического взаимодействия, Австралия заслуживала внимания, и советская разведка развернула там активную деятельность. Благодаря этому Москва была осведомлена о военно-стратегическом сотрудничестве Австралии и ее союзников, о многих секретных аспектах внешней политики Запада[356].
Австралийцы со своей стороны принимали защитные меры. Их опасения подхлестнуло бегство из советского посольства в Оттаве в сентябре 1945 года начальника референтуры (шифровального отдела) И. С. Гузенко, передавшего канадцам более сотни секретных документов и выдавшего многих советских агентов, работавших в Канаде и других странах. Этот эпизод продемонстрировал Западу тот размах, с которым работала советская разведка.
В результате операции американских и британских спецслужб по взлому советских шифровальных кодов (операция «Венона») возникли подозрения, что с русскими сотрудничают представители австралийских официальных кругов, дипломаты, ученые, парламентарии.
В 1948 году на пятом континенте высадился десант британских спецслужб для выяснения деталей советской разведдеятельности и укрепления местных спецслужб. С 1941 года контррзаведывательные функции входили в круг обязанностей Службы расследований Содружества (Commonwealth Investigation Service), однако по большей части она занималась общими задачами правоохранительного характера. В условиях разгоравшейся «холодной войны» требовалось создание специального института, который противостоял бы «иностранному проникновению». В результате контрразведывательные функции были возложены на созданную в 1948 году при содействии англичан АСИО. На внешней разведке сосредоточилась Австралийская секретная служба – АСИС (ASIS – Australian Secret Intelligence Service).
Параллельно с усилением спецслужб правящие круги повели наступление против коммунистической партии, сочувствовавших ей организаций и лиц, которые рассматривались как фактические пособники подрывной деятельности СССР.
На декабрьских выборах 1949 года потерпела поражение Австралийская лейбористская партия (АЛП) и к власти пришла Либеральная партия во главе с Р. Г. Мензисом в коалиции с Аграрной партией. Австралийские «либералы» вели себя как убежденные консерваторы, и демонстрировали антисоветский и антикоммунистический настрой еще усерднее, чем американцы и англичане. Они пугали обывателя перспективой захвата коммунистами власти – не только в Тихоокеанской Азии (теория падающего домино), но и непосредственно на пятом континенте. «Комми», дескать, окопались повсюду, в профсоюзах и в Лейбористской партии. Мензис заявлял, что «в течение трех лет» начнется война с СССР[357]. Министр иностранных дел Р. Кэйси[358] призывал Запад «объединиться для борьбы с величайшей тиранией, которую мир когда-либо знал, с советским коммунизмом»[359].
Реальности «холодной войны» и официальная пропаганда сказывались на настроениях в австралийском обществе, в котором преобладало критическое отношение к коммунистической идеологии и Советскому Союзу. Этому способствовало и большое количество перемещенных лиц (displaced persons, или «ди-пи») из стран Центральной и Восточной Европы, включая СССР, которых австралийцы приняли после 1945 года. Эти новые иммигранты, многие из которых прошли гитлеровские лагеря и ГУЛАГ, в подавляющем большинстве были настроены антикоммунистически и не собирались возвращаться в родные страны, оказавшиеся за железным занавесом.
Советские дипломаты рассматривали Австралию как часть «антидемократического империалистического лагеря». В феврале 1950 года Москву покинул австралийский посол и дипломатическую миссию вплоть до разрыва отношений возглавлял временный поверенный в делах. Тот факт, что в Канберре не торопились назначить нового посла, расценивался советским руководством как нежелание развивать двусторонние отношения. «Австралийское правительство не стремится к улучшению отношений между Австралией и Советским Союзом», – подчеркивал Н. М. Лифанов в одной из докладных записок на имя А. А. Громыко[360].
Не благоприятствовала нормальному развитию советско-австралийских отношений и общая направленность международного курса СССР, отличавшегося отсутствием дипломатической гибкости и намерением любой ценой переиграть своих противников на полях сражений биполярного мира. Это обостряло возникавшие противоречия и конфликты. Имело место стремление подверстать партнеров под собственные понятия о том, «что такое хорошо, а что такое плохо». Утрачивались связи в экономике, в культурной жизни, в политике, свертывались межчеловеческие контакты.
Между тем, у каждого государства, как и у каждой личности, имеются свои историко-культурные и политические особенности, традиции, опыт международного общения, и причесать всех под одну гребенку немыслимо. Когда из этого ничего не выходило (даже на контролируемом пространстве социалистического лагеря), возникало желание наказать провинившихся, вплоть до крайних мер в виде разрыва отношений. Это влекло за собой потерю наработанных десятилетиями или даже столетиями связей в экономике, в культурной жизни, в политике, личные драмы и трагедии.
