Русская проза рубежа ХХ–XXI веков - [9]

Провинциальные авторы стремятся участвовать в создании новых цивилизационных моделей, обращаясь к постмодернизму и магическому реализму. Отсюда тенденция к трансформации, мифологизации родных мест; началось изучение «пермского» (В. Абашев) и «крымского» (А. Люсый) текстов. Современные авторы постепенно отходят от традиций деревенщиков, тяготевших к конкретной идеализации изображаемого. Осуществляются разнообразные проекты: «Культурная столица Поволжья», Форумы молодых писателей России. Появляются антологии типа «Провинциальная культура».

Наметился новый поворот и в исторической прозе, о чем свидетельствует разнообразие использованных авторами структур. Тема прошлого решалась и в форме исторического романа (проза Д. Балашова, Б. Васильева, Ю. Давыдова, Ю. Лошица, П. Паламарчука), и в сказовой, притчевой форме (произведения Ф. Искандера), и в альтернативной фантастике (проект Хольм ван Зайчик), и в детективе (ретродетективы Б. Акунина, Л. Юзефовича, М. Юденич).

Несмотря на очевидные поиски авторов, стремление проникнуть в глубь явлений, иной подход к процессам истории только наметился. По сравнению с прошлыми десятилетиями историческая проза развивается более локально, само направление не отличается широким кругом авторов, как было характерно, скажем, для 1960-х годов, когда исторический роман доминировал в литературном процессе. Уместнее говорить не о развитии исторического романа как направлении, а об использовании исторической формы.

Типологический подход предполагает исследование разнообразных направлений: реалистического, постмодернистского, фантастического, детективного, мемуарного, юмористического. Они выражаются в разных моделях, жанровых образованиях и определяются авторскими задачами. Очевидно, что одни авторы стремятся лучше выявить действительность, описать мир как можно точнее или натуралистичнее. Другие, напротив, сосредоточиваются на передаче настроений, чувств, переживаний. Третья модель предполагает соединение прагматического и чувственного видения мира.

Последняя треть ХХ в. отмечена явным поворотом в сторону модернистской эстетики. Например, М. Голубков полагает, что взаимодействие реалистического и модернистского типов художественного сознания является эстетическим двигателем литературного процесса столетия. Н. Лейдерман называет взаимодействие классических и модернистских систем «магистральным сюжетом» развития русской литературы ХХ в.

В настоящее время сложились две точки зрения на постмодернизм. Одна предполагает, что он стал естественным продолжением уже сложившихся традиций, прежде всего модернистских и соц-артовских, проявляясь в резко эпатажной форме. Отсюда и ярко выраженная брутальность повествования в текстах В. Сорокина или Вик. Ерофеева, использование приемов массовой литературы в бытовом тексте (проза В. Пелевина), смешение жанровых форм (появление гибридов типа «юмористической фантастики» и «интеллектуального детектива»).

Другие исследователи не считают постмодернизм самостоятельным явлением, говоря об изменениях, связанных с некоторыми общими признаками – эпатажем, натуралистичностью, активной цитацией, контаминационностью, интертекстуальностью. Они указывают на разрушение парадигмы, переход к новым типажам, формам и приемам отражения действительности и объясняют происходящее иным содержанием реализма, обусловленного обнаженностью изображаемого («Петрушевская перестраивает натуралистическую образность в новую художественную систему, определяемую нами как «постреализм»»).

Существование разных точек зрения приводит к тому, что ряд исследователей изучают только одну парадигму, сводя содержание всего литературного процесса к постмодернистским явлениям. Более объективным видится признание того факта, что и реализм, и неформальные течения развиваются как в рамках изменения собственных моделей, так и используя стилевые приемы других направлений, своеобразно взаимно перекрещиваясь, а также вбирая приемы смежных видов искусства (музыки, кинематографа, живописи). Наблюдается синтез форм и приемов разных жанров, использование в рамках одного произведения элементов разных эстетических систем.

Приведем в качестве примера существующие определения направлений.

В пособии «Русская постмодернистская литература» И. Скоропанова выделяет внутри постмодернизма такие разновидности: нарративный, лирический, лирико-постфилософский, изоаналитический, меланхолический, экологический, феминистский. Не менее разнообразны и ее дефиниции реализма: фантастический (магический), гротескный, «жесткий», «наивный», суперреализм, неореализм («новый реализм»), театральный. Выделение определений основывается и на тематическом, и на поэтическом принципе, что указывает на поиск адекватных характеристик. Свою версию предлагает М. Липовецкий, выделяя внутри постмодернизма необарокко и концептуализм.

Начало XXI в. характеризовалось возвращением многих художников к реалистическому видению мира и осмысление исторического и культурного опыта с новых позиций, где доминирует диалектический подход. Так, В. Чалмаев говорит о разнообразии форм реализма и плодотворности данной модели. О возможности «нового реализма» с вкраплениями натуралистического или импрессионистического характера писали еще в 1920-е годы ХХ в., но тогда эта тенденция была насильственно прервана. В конце ХХ в. она вновь проявилась. Примером могут служить произведения и теоретические декларации таких писателей нового поколения, как И. Денежкина, В. Козлов, А. Козлова, Р. Сенчин, С. Шаргунов. Последний выступает и как обозреватель, отмечая среди проблем, доминантных для авторов нового времени, темы армейской дедовщины, лагерной зоны, бомжей и гробокопателей.