Русская проза рубежа ХХ–XXI веков - [10]

Стремление изображать действительность такой, как она есть, приводит к воинствующей антилитературности, смещении нравственных акцентов, прагматичности композиции, активному использованию разговорной и даже бранной лексики, порождает обличительный пафос. О. Славникова отмечает «отсутствие сочиненного сюжета… саморазвивающихся характеров», минимализацию расстояния «между жизнью и страницей».

П. Басинский причисляет к новым реалистам П. Алешковского,

A. Варламова, С. Василенко, О. Павлова. Свой ряд предлагает С. Казначеев, относя к этому направлению В. Артемова, А. Белого, Вяч. Дегтева, Ю. Козлова, М. Попова, Н. Шипилова. Данные авторы выделяются стремлением обновить традиционный реализм и обособить себя от модернистской традиции, хотя и продолжают пользоваться отдельными элементами эстетики.

Другая классификация литературного процесса более традиционна и основана на описании отдельных направлений. В частности, такой подход избирает Г. Нефагина, обозначающая и стилевые течения. Учитывая данную точку зрения в соответствующих главах, авторы пособия считают, что целесообразно применять не только тематический, но и жанровый принцип. О доминировании отдельных жанровых форм свидетельствует развитие формы рассказа, которая встречается в творчестве практически всех авторов.

Специфику «переходного периода» по отдельным жанровым формам рассматривают в своих монографиях М. Абашева и М. Звягина, анализирующие соответственно «метапрозу» и «авторскую прозу». М. Звягина показывает, что в современной литературе сложился подход, аналогичный тому, который существовал в античности, когда отдельное произведение в структурном отношении представляло собой отдельный жанр. Исследователь пишет, что доминанта авторского начала приводит к появлению «авторских жанров» со своими выраженными особенностями. Об этом, в частности, свидетельствует явление синтетических жанров – «повестей-сказок», «повестей-эссе», «романов-житий», «романов-хроник», «романов-притч», «романов-пьес».

Заслуживают отдельного разговора новые и своеобразные образования, очевидна тенденция к формированию иных структур. Так,

B. Свирский, исследователь творчества Ю. Дружникова, полагает, что тот создал жанр «микроромана», в котором присутствуют традиционные элементы: рассказ о событиях, предшествующих основному действию, события, происходящие в произведении, и указание на то, что случится в будущем («Микророманы», отдельное издание – 1991).

Уточним сказанное: особое внимание автор обращает на развитие действия, не делая акцента на биографии героя, на которой обычно выстраивается конструкция рассказа. В то же время отсутствует эпизация действия, что свойственно «большому роману». Поэтому и получилась форма, в которой динамично, с большим количеством подробностей передана атмосфера, предшествовавшая эмиграции автора.

Нередко процесс создания текста имитируется на глазах у читателя. Ряд авторов выстраивают свое повествование из серии отдельных рассказов. Собранные вместе, в единый цикл, они фактически и представляют собой «микророман», который можно прочитать и как серию отдельных рассказов, например «Сквозная линия» или «Люди нашего царя» Л. Улицкой. Вряд ли речь идет о совершенно оригинальной форме, появившейся именно в 90-е годы. Возникли также новые формы, связанные с эстетическими поисками авторов, о чем свидетельствует их жанровая идентификация в подзаголовках – романы-комментарии, романы-фрагменты. Некоторая эскизность свойственна и эпической форме, не случайно после публикации писатели добавляют отдельные главы в виде приложений («Степные боги» (2008) А. Геласимова, «Похороните меня за плинтусом» П. Санаева).

Встречаются стихотворные отрывки внутри прозаических текстов и как самостоятельное целое, и как дополнение сюжетной линии (тексты В. Аксенова).

Следует выделить такую значимую для десятилетия разновидность прозы, как эссе, традиционно рассчитанную на прямой разговор с читателем и отражающую стремление авторов к самовыражению. Введение в публицистический текст разнообразных художественных приемов позволило говорить о переосмыслении известной формы, сочетающей в себе сегодня элементы путешествия, культурологического очерка, лирической повести.

Форма эссе присутствует в творчестве практически каждого крупного писателя. Эссе посвящаются самым разным темам, но можно найти и общие по проблематике: скажем, ряд эссе Д. Рубиной и Т. Толстой рассказывают о жизни русской эмиграции. Иногда форма эссе становится одной из составляющих в более объемном тексте (такова трансформация эссе в рассказы и затем в романную форму в прозе Д. Рубиной). Смешанную форму воспоминаний, эссе и публицистики представляет В. Войнович в «Портрете на фоне мифа» (2001).

Таким образом, поиск новой формы шел по нескольким направлениям: обновлялись уже традиционные жанры; расширялся процесс синтеза, когда использовались приемы, характерные для музыки, живописи (многоголосие, полифонизм, графичность изображения, цветовые приемы описания, пейзажность, коллаж.

Получается, что автор создает жанровую форму внутри конкретного произведения, организуемую, правда, в большинстве случаев по традиционным признакам. Некоторые из них приобретают особое значение – название, авторская речь, образ читателя, архитектоника текста, супертекстовые элементы. Они доминируют, несут в себе символическое значение, отражают авторскую идею. Повышенное внимание к образующим структуру элементам можно также считать особенностью десятилетия.